Надежды на то, что в учении от меня будет толк, я подавал семье еще в четыре-пять лет. Отличаясь хорошей памятью, в особенности зрительной, я с ходу запоминал образы животных, птиц, мог запомнить текст и рассказывать наизусть единожды услышанные стишки и сказки. Когда мама учила со старшими братьями уроки, я все крутился недалеко от них, делая вид, что в углу именно этой комнаты у меня есть какие-то неотложные дела-игры. Братья никак не могли запомнить какие-нибудь скороговорки или стихотворения. Мама с ними мучилась, билась, повторяла и повторяла. Тут я не выдерживал, поднимался из своего уголка и серьезно говорил: «Саса! Ну сто ты там никак не мозес запомнить?! Там так-то и так-то!» Потом опять тихо, как ни в чем не бывало, усаживался на коврик и продолжал играть. А мама со старшим братом Сашей лишь пораженно смотрели на меня.
Мне очень хотелось уметь читать. Я представлял себе буквы как некое тайное знание, доступное только взрослым. Поэтому мечтал поскорее узнать грамоту, чтобы «законно» повзрослеть. Свою цель я достиг: читать и писать научился еще до школы. И мне действительно стали доступны загадки и тайны волшебных книг сказок. Мама не могла нарадоваться, глядя на то, как каждое утро я брал книгу и самостоятельно, без каких-либо уговоров, не спеша, садился на край кровати и начинал мычать слова. Впрочем, на этом прекратились, с одной стороны, все мои существенные детские достижения, с другой стороны, рухнули поспешные ожидания семьи насчет моей тяги к знаниям. Попав в школу, я понял, что учиться мне совсем не нравится. Мои детские мечты об открытии новых планет и познании новых стран, о которых я с пяти лет узнавал из книг сказок, разбились о необходимость каждый день что-то бездумно зубрить.
Самое неприятное воспоминание – алфавит. В первые дни своего первого школьного сентября я уже читал как третьеклассник! Ну зачем мне при этом знать, какая буква идет за какой? Однако учителя были беспощадны – грозились не пускать меня в класс, если не выучу эти: «А, б, в, г, д…» Спотыкаясь, запинаясь и все равно путая последовательность литер, кое-как самым последним в классе я алфавит учительнице сдал. Но мне кажется, что, если сегодня меня попросят рассказать его, я непременно несколько букв перепутаю или пропущу. Так, с ранних классов, я, незаинтересованный, начал относился к учебе посредственно, о чем в дальнейшем, правда, очень сильно жалел. Потому в юности, когда уже обучался живописи, наверстывал упущенное, и в том числе безудержно колесил по всему свету, чтобы набраться знаний, напитаться опытом мастеров. Но в школе все было по-другому. Сидел я за последней партой, уроки делал в духе «раз на раз не приходится», ну и поддерживал отношения с самыми отчаянно-заметными ребятами. Хотя сам хулиганом и шпаной не был. Зато именно в школьные годы у меня появился первый настоящий друг – Саша Варламов.
Я запомнил Сашу как самого талантливого ученика в классе, а может, и во всей школе. Чтобы освоить школьный материал, ему было достаточно единожды его услышать во время занятия.