по целым часам заданные уроки. Прочитав раза два урок, он оставлял книгу и выигранное таким образом время посвящал деятельности иного рода… Его ящик в классном столе представлял из себя маленькую выдвижную мастерскую, откуда появлялись особого сорта резиновые мячики, волчки, дудки, переходившие мало-помалу в собственность других товарищей.
Жук никогда не хвастался своим мастерством и лишь иногда говаривал кому-нибудь из нас:
– Видишь ли, ты купил бы эту штуку за деньги, а мне она не стоит почти ничего!
Само собою разумеется, что приведенная здесь характеристика Жука составлялась в моей голове постепенно и что за первую неделю пребывания в школе я мог усвоить себе только смутное понятие об этой личности, – понятие, во многом оказавшееся потом ошибочным…
В субботу я раньше других выскочил из школы и явился под родительский кров – с улыбкой на губах и с синяком на лбу, который тщетно старался скрыть от домашних.
Мама и няня не преминули усмотреть во мне некоторую перемену. По словам няни, я осунулся, отощал и стал на себя не похож…
– Что это у тебя на лбу, Сенечка? – спросила мама.
– Это ничего… муха укусила…
– Знаю я этих мух! – не утерпела, чтоб не вмешаться няня. – Это такие мухи, что голову откусят…
– Сенечка, расскажи-ка мне все, как было, откровенно! – упрашивала мама.
Но в первый раз за всю жизнь я не был с ней откровенен. Целуя и обнимая ее, я пытался представить вещи не такими, какими они были на самом деле, а как подсказывало мне какое-то безотчетное чувство детского самолюбия.
Перед дядюшкой, напротив того, я излил все, что только накопилось в тайнике души за эту длинную неделю: оскорбления, насмешки, сомнения, страхи, мечты… Мы говорили с глазу на глаз в его кабинете. Понятно, что дядюшка не мог слушать меня хладнокровно; он проворно семенил ножками по комнате, приостанавливался, делал «пуф!» и затем, прищурив лукавые глаза, опять бежал и снова возвращался.
– Знаешь ли, Сенька, твой Жук меня очень и очень того… заинтересовал… Хе, хе, хе!
– Знаю, дядюшка!… Но если б только он был добрее ко мне… Ах, если б он был добрее!
– Пуф!!
Дядюшка выпустил правильное колечко синего дыма и засмеялся.
– Хочешь, чтоб он был того?…
– Хочу!
– Есть одно средство, радикальное средство…
– Какое, дядюшка?
Дядюшка с минутку помучил меня и мерно покачивался на месте.
– Поколоти его!
– Кого?! – с удивлением спросил я.
– Кого? Вот чудак! Разумеется, этого Жука.
– Дядюшка, вы шутите! Он головою выше и гораздо сильнее меня.
– Э, брат! Тут дело не в голове и в силе, а в ловкости, в сноровке… Вспомни, как маленький Давид победил Голиафа…
Дядюшка знал, чем задеть меня за живое: библейский рассказ о побитии Голиафа всегда меня очень интересовал…
Но все-таки я не мог решить: шутит он или говорит серьезно?
– Вы полагаете, что я могу побить Жука?
– Хе,