Иренке аплодировали, безусловно, мы с Вагизом. От земляка, между прочим, уже попахивало спиртным.
– Где это ты успел? – поинтересовался я.
– Пшеки угостили.
Пшеками мы называли поляков, поскольку в их речи изобиловал звук «ш».
– Погранцы или штатские?
– Погранцы, – кивнул он в сторону небольшой группы польских пограничников у гимнастических брусьев. – Больно уж песня им моя понравилась. А что, может, и тебе немного вздрогнуть?
– Нет, спасибо, – ответил я и поинтересовался: – Что пили-то?
– Польскую…
– И как она?
– Водка как водка.
– А закусывали?
– Настоящей краковской…
Вагиз не договорил, подошла Иренка, мы расступились, и она села между нами. Мы принялись наперебой восхищаться её песней да так громко, что на нас сзади зашикали.
На сцену вышел старшина. Его коронкой была чечётка. Хромовые сапоги начищены до блеска, да и весь он светился и блестел каждой пуговкой, бляхой ремня, медалью на груди, чёрными цыганскими глазами…
Я спросил Иренку, о чём была её песня.
Она сказала, что это история об аисте, который, как и положено, прилетел из тёплых краёв пораньше, обустроил гнездо и стал ждать любимую, а она не прилетела.
– Почему? – спросил я.
– Попала в шторм и погибла, – ответила она.
– Грустная история.
– Очень.
Иренка всё-таки хорошо говорила по-русски, хотя нередко использовала родной, польский. В те годы, о которых я рассказываю, русский язык в польских школах был обязательным предметом.
После выступления старшины Иренка засобиралась:
– Пора до дома. Отец там йеден.
– Почему один? А где мама? – спросил я.
– Мама у дзидека в Бартошице.
– А с дедом-то что?
– Ревматизм… Мама ухаживает.
Вагиз заметил:
– И с аистами у тебя, Иренка, печально, и вообще…
– Но сейчас же танцы начнутся! – попытался я изменить ситуацию.
Однако гостья наша была непреклонна.
– Мы тебя проводим, – сказал, как отрезал, ефрейтор.
– Добже, – ответила она. – И ласково взглянула на нас обоих.
Мы шли по автобану в сторону КПП, а за спиной на заставе грянул музон – начались танцы. Земляк нёс бережно гитару, а я сошёл с дороги и собрал букет полевых цветов.
Не перестаю удивляться, как девушки всегда восторженно реагируют на цветы. Я церемонно, с поклоном протянул букет нашей прекрасной даме, она в знак благодарности присела, оттянув подол платья в стороны, безмятежно рассмеялась и опустила лицо в полевое разноцветье у себя на груди.
Прощаясь у шлагбаума, она сказала:
– Увидимся!
– Конечно, – ответил Вагиз.
– Обязательно, – отозвался я.
На заставе было весело, на плацу под живую музыку ВИА из Дома культуры Багратионовска