когда-то было в России, когда Пётр Первый заполнял всю нашу науку немцами. И к чему мы пришли? К онемечиванию нашего сознания. А их отношение к науке больше похоже на политику, чем на науку и веру в высокие идеалы.
В это время в столовой появились вместе Сергей и Андрей. Взяв со стойки комплексные обеды, они присоединились к нам.
– О чём идёт речь? – спросил Андрей, усаживаясь напротив меня.
Сергей со своим обедом сел с другой стороны стола от меня.
– Да вот, – сказал Олег, – наш друг нашёл себе нового товарища для философских дискуссий, и похоже, что увлёкся другой религией.
Сергей и Андрей посмотрели на меня вопросительным взглядом, и я им тут же ответил:
– А что такое произошло? Вчера я поговорил с ним и нашёл в его лице неординарную личность. Во всяком случае, он мыслит необычным образом, и его идеи показались мне интересными. Да, он может создать новую религию, как и каждый из нас из своих идей и воззрений. В наше время неверия ни во что, любое яркое учение может стать религией, если в него поверят многие люди. А в его учении, которое может стать религией, есть нечто, что может его приблизить к творению нового совершенного разума, и мне кажется, что наше общество потребления уже давно созрело для такой религии. В этой религии нет фанатизма, а лишь голый практицизм. Поживём, увидим. Всё, что быстро возникает, быстро и исчезает, но есть вещи, которые, неожиданно возникнув, могут так покорить умы людей, что имеют возможность стать вечными символами. Нам приходилось жить в эпоху общего неверия, и я думаю, что, если возникнет что-то стоящее в наших головах и наделит нас верой, то это принесёт нам только пользу и новое отношение к нашей жизни.
– Признаюсь вам, что я истинный атеист, – заявил Олег, – и нисколько от этого не страдаю. Более того, я чувствую, что мой разум не затемнён разными там глупостями, доставшимися нам от древних бабок и выживших из ума стариков.
– Поэтому тебе легче будет принять эту новую веру, – улыбнувшись, сказал Сергей, – так как твой разум не отягощён наследием традиционной культуры. Более того, в самом начале новой религии ты можешь привнести в неё свою культуру, создать такие ценности, которые станут достоянием многих, поэтому это будет твоя собственная религия, если даже Луиджи покинет нас, ты всё равно останешься у её кормила.
– Так значит, ты признаёшь, что в основе любой религии лежит чья-то заинтересованность, – сказал, смеясь, Андрей.
– Разумеется, – ответил Сергей, – но я бы не хотел сужать понятие религии до одного лишь шкурного интереса. В любой религии есть нечто, в чём нуждаются многие. Без этого все религии уже давно бы исчезли. В основе любой религии лежит идея или миф, отражающий чаяния народа, нечто такое, что он не может достичь при жизни и к чему всю свою жизнь стремится. Религии – это, прежде всего, надежда. Это – своего рода лестница, по которой, поднимаясь и совершая определённый ритуал, человек верит, что достигнет своей цели. Чаще всего эти цели бывают эфемерными, но само движение к цели наполняет жизнь человека определённым смыслом.