не считать звучания голосов моих друзей, шума редких машин, проезжающих по Хайвей 33, и шелеста листьев кукурузы на осеннем ветру, вокруг стоит мертвая тишина. На небе раскинуто одеяло из звезд. Нет луны, о которой можно было бы поговорить. Я чувствую себя словно в укрытии, под защитой, в безопасности. Я сижу в этом коконе посреди кукурузного поля на окраине города, в котором жила с рождения, с группой друзей, которых знаю всю свою жизнь, и все же, когда Джеймс обращает внимание на то, что я сегодня молчалива, и спрашивает, все ли в порядке, я просто говорю, что устала и что, пожалуй, мне пора домой.
Клео ночует у меня. К счастью для нас, мои родители уже спят, потому что от нее воняет сигаретами и она все еще немного навеселе. Как принято у нас дома, я на цыпочках захожу в их комнату и шепчу, что вернулась. Я всегда стою за дверью их спальни по крайней мере две полные минуты, вслушиваясь с почти сверхчеловеческой концентрацией, чтобы уловить малейший шелест простыней, свидетельствующий о том, что они заняты… ну, вы понимаете. Видите ли, я не могу заставить себя даже выговорить это. Я гораздо сильнее боюсь застать родителей за этим занятием, чем быть арестованной за распитие алкоголя.
Мама поворачивается и бормочет:
– Привет, солнышко. Поцелуй меня.
Я знаю, что просто так принято. Я не дура. Я наклоняюсь к ней, она делает долгий, глубокий, шумный вдох, принюхиваясь ко мне. Затем отворачивается. Я чиста.
Она зевает:
– Спокойной ночи.
Мама засыпает прежде, чем я успеваю закрыть за собой дверь.
Клео и Джейк вместе чистят зубы в ванной. Она тоже воспринимает его как младшего брата. Она знает его с рождения, будучи единственным ребенком в семье, если не считать новых детей ее отца в Скоттсдейле, а Клео совершенно точно не принимает их в расчет. На самом деле она притворяется, что не помнит их имен, а зовут их, чтобы вы знали, Карли и Крейг. Думаю, Джейк всегда был немного влюблен в Клео, и кого-то это могло бы бесить, я же нахожу это милым.
– Неудивительно, что у тебя всегда воняет изо рта, Джейк, – дразнит его Клео. – Ты преужаснейше чистишь зубы. Кто-нибудь рассказывал тебе о важности круговых движений? – Она показывает, как надо. – Понимаешь, – выговаривает она ртом, полным пенящейся пасты, – все дело в деснах. – Она вытаскивает изо рта зубную щетку и пачкает ею его нос.
Он изображает отвращение и быстро ополаскивает свое лицо в раковине. Он одет в пижамные брюки в оранжево-голубую клетку, подаренные мной на Рождество тапочки в виде медвежьих лап (улавливаете? Он на своих – медвежьих лапах), и он без футболки. Тело Джейка начинает принимать мужскую форму, и он старается ходить с голым торсом везде, где это дозволено.
– Доброй ночи, девушки, – говорит он и, хотя лицо Клео покрыто абрикосовым скрабом, а я только начала чистить зубы, выключает свет в ванной.
Я лежу в постели. Клео выключает мой компьютер, проверив свою электронную почту, а затем поворачивается ко мне и говорит:
– Симона, ты уверена, что все в порядке? Ты сегодня выглядишь какой-то раздраженной.
Ну вот,