аметил ли тот, как он дрожит от страха, точно испуганный кролик? Вроде нет.
Парень в медном доспехе стоит в двух шагах от запертой темницы и смотрит куда-то перед собой
– Открывай, – приказал ему Ренай. Голос всё-таки предательски дрогнул.
Послушник, сделав вид, что ничего не произошло, достал из-за пояса связку, побрякал ею, ища нужный ключ, и подошел к массивной двери. Что же он так долго возится? Надо взять себя в руки. В конце концов, в темнице сидит обычный человек. Которому требуется гадить, жрать и спать. Отчего же тогда в груди этот колючий страх?
Наконец, послушник справился с ржавым замком. Тяжелая дверь противно скрипнула. В лицо ударила волна смрада – гремучая смесь из запахов засохшей крови, оставленной прошлыми обитателями, и застарелого пота. В темнице хоть глаз выколи. Ренай взял с металлического кольца на стене факел и вошел во тьму, стараясь не задеть плечами дверной косяк.
Пришлось пригнуться из-за низкого потолка. Пламя высветило каземат: серый песок под ногами, на котором тут и там виднеются черные пятна, небольшой наспех сколоченный стол и… узник, привязанный к стулу. Стараясь не смотреть в его сторону, Камень вставил факел в металлическое кольцо на стене темницы и принялся раскладывать на столе рабочие инструменты. Руки предательски подрагивают – достаточно сильно, чтобы начать злиться на себя. Этот ублюдок всего лишь человек!
– Назови свое имя, – приказал Ренай. Голос показался оглушительно громким.
Сверкнуло тонкое лезвие ножа. Подойдет в самый раз.
Хмурясь, он обернулся к заключенному. Тот растянул губы в ухмылке, словно это Камень сидит привязанный в каземате уже третью ночь. Его хитрые, кристально голубые глаза блеснули.
– Назовись! – рыкнул Ренай.
– Вор.
– Это не имя.
– Но так меня называют. Так себя назвал я, – спокойно ответил узник, продолжая широко улыбаться. Его бархатистый низкий голос убаюкивает – ни страха, ни агрессии, ни волнения.
Кивнув, Ренай продолжил:
– Откуда ты?
– Я приду из пустыни Пророка.
Вот опять!
– Придешь? – переспросил Камень.
– То есть пришел, конечно же, – поправил себя узник.
За бессонные ночи он растерял былое великолепие: борода скаталась, длинные волосы висят сосульками, лицо перепачкано в грязи, как у нищего, морщины стали глубже. Хотя стоит признать, этот хитрец умеет выглядеть высокомерно. Ренай понадеялся, что сегодня он-таки его сломает – не столько физически, сколько морально.
– И что же ты воруешь? – спросил Ренай.
Вор бросил на него хитрый взгляд. Его аквамариновые глаза как бы сказали ему: «ты сам всё знаешь». Ухмыльнувшись и не показав вида, Камень лишь пожал плечами. Несколько раз с ног до головы осмотрел узника. Истоптанные кожаные сандалии, которые давно уже пора выкидывать, грязные хлопчатые штаны, потерявшая цвет льняная рубаха… И никаких опознавательных знаков. Ни татуировок, ни ритуальных шрамов, ни единого кольца на бороде. Узник может оказаться как из Великого Карлага, так и с далекого Тошатханского Союза.
– Веревки не жмут? – спросил Ренай.
– Бывало и хуже.
– Это когда же?
– Тебе правда интересно?
Ренай хмыкнул, встал над узником и осмотрел его кожу на плечах и руках, где бечевка должна жать сильнее. Лишь небольшие покраснения – ничего серьезного, хотя Вор столько времени просидел привязанным к стулу.
– У меня есть хорошие новости, – заявил Камень. – Сегодня тебя закуют в цепи.
К удивлению, узник серьезно кивнул.
– Я увижу еще архимага? – спросил он.
– Возможно.
– Мне нужно…
Ренай не дал договорить – вогнал ему нож по рукоять в плечо. Предстоит самая неприятная часть работы: надо подготовить узника к обеденному разговору с настоятелем храма. Тот должен понять – кара будет жестокой.
Вместо крови из раны вырвался ослепительный белый свет.
Такое чувство, будто его обернули холодным мокрым одеялом, а затем окунули в горный пруд, где даже в месяц Ясных Звезд вода покрывается тонкой коркой льда. И этот предательский страх. Перебирает мерзкими лапками под ребрами, норовя добраться до сердца. И никак не прогнать его. Навязчивые мысли бьются под тесным черепом: «Это Вор! Это действительно ОН!»
Даже разговор с архимагом не помог. Ренай тяжело выдохнул. Пытаясь успокоиться, оглядел, как всегда в такие трудные моменты, свои покои. Возле хлипкой двери стоит простая деревянная кровать, рядом с ней – миниатюрный столик, на котором красуется глиняный кувшин. На стене по левую руку висят крест-накрест мечи в ножнах. Собственно, больше ничего и нет.
Стул под ним скрипнул.
Прочь панику. Он по-прежнему остается Поющим, пусть и бывшим. Водя указательным пальцем по синим линиям татуировок на кисти, Ренай прикинул что к чему.
Вор