действительно плетью висела одна рука, и свободной он старался освободить стропы. Тут до земли было с пару метров, спрыгнуть не высоко. Мой окрик заставил его замереть и настороженно посмотреть на меня. Дотянуться свободной рукой до кобуры он не мог, а правая висела плетью, как я уже говорил.
– Старший лейтенант Соломин Эдуард? Отчество не помню, – уточнил я. – Сто шестнадцатый ИАП?
Тот глаза на меня вытаращил.
– Он самый. Откуда узнал?
– Слухами земля полнится. Хорошо завис. Ладно, отстегивай ремни, я тебя поймаю. Давай, не дрейфь, свои.
К чести старлея, медлить он не стал и по одному отстегнул ремни, пока не освободился от сбруи парашюта. Я его поймал и помог не упасть, после чего повёл к опушке, придерживая сбоку.
– Этот откуда? – кивком показал летчик на тело, лежавшее на обочине.
Я помог ему сесть, прислонив к стволу дерева, и дал напиться из фляги, осмотрел повреждённую руку.
– Местный бандит. Пришлось подстрелить, иначе они бы тебя прямо там добили. Жаль, второй ушёл… хм, понятно, – пробормотал я и резко дёрнул руку вниз. У лётчика оказался банальный вывих.
Вскрикнув и яростно выматерившись – я Соломина не предупреждал, – тот стал потирать больное плечо, пока я из платка, оставшегося от узелка с продовольствием, который у меня в кармане хранился, сооружал косынку. После этого надел её на шею лётчику и помог убрать руку, предупредив:
– Пару дней старайся рукой не пользоваться, чтобы потом осложнений не было.
– Хорошо.
– Давай я перекину пистолет из кобуры тебе за пояс, чтобы левой рукой пользоваться можно было, а то ты фактически безоружный.
– Тоже дело, – легко согласился тот.
Достав из кобуры ТТ, я привёл его к бою и подал лейтенанту в левую руку, тот сам заткнул пистолет за ремень, как ему было удобно, а запасной магазин убрал в карман галифе.
– Ты меня откуда-то знаешь, а я тебя впервые вижу. Может, представишься?
– Анатолий Суворов. В прошлом, как и ты, был старлеем. Только танкистом. Сейчас старшина запаса. Объяснять не буду, как так получилось, долгая история, а нам отсюда уходить нужно.
– Мне бы в часть поскорее вернуться.
– В этом я тебе помочь смогу. Мне трофеем повозка досталась. Она тут, в паре километров, у места моей ночёвки стоит. Доберёмся, забирай, владей, мне она уже не пригодится.
– Почему?
– Я же танкист. Подберу себе что-нибудь. Тут скоро много будет брошено битой и сломанной техники.
– Воевал?
– Финская, Халкин-Гол.
– Понятно, опытный, значит.
Старлей встал и, баюкая руку, с интересом смотрел, как я обыскиваю труп поляка, а потом подбираю узелки с продовольствием. Заглянув внутрь одного, я выудил бутыль с молоком, и мы напились прямо из горлышка. Всё выпили, стресс сказывался, пить постоянно хотелось. Вернув фляжку на место, я помог Соломину усесться на широкую спину мерина, подал ему узелки, чтобы придерживал их одной рукой,