и пытался меня как-то вернуть из мыслей в реальность, время от времени раздражал.
Да, конечно, жаловаться в моем случае было бессмысленно. Это дребезжание, как я его называл, совсем не слышно, но если ты сидишь в тишине и прислушиваешься даже к стуку собственного сердца, то способен различить любые звуки.
– Здравствуй, Игнат, – обратился ко мне знакомый электронный голос. Робот-повар вернулся в кухонную зону, после того как отвёз обед по предварительному заказу.
– Привет, Объект 14, – поприветствовал я его, – снова крутишь по предварительным заказам на определенное время?
– Да, ты абсолютно прав, – ответил электронный друг, – но заказы закончились. Может быть, ты чего-нибудь желаешь?
– Да, я не отказался бы от 37-го.
Робот был наделён компьютерной программой, способной поддерживать диалог, поэтому мог испытывать эмоции и разговаривать не только по заданным фразам и командам, но и о любых вещах. Я заказал у него пункт 37-й, что в едином меню нашей организации означало, что мне хотелось крепкого американо и пару бутербродов с сыром и колбасой. В придачу заказ включал и пятнадцати минутное общение с Объектом, принявшим заказ. Мне очень нравилось разговаривать с этим милым роботом. Порой он даже мог дать больше эмоций, чем люди. Он готов был выслушать и посоветовать что-либо, что ему казалось верным. И зачастую его советы были успешными. Я уже очень давно хотел себе домой такого помощника, однако слишком дорогое обслуживание этого неодушевлённого друга было мне не по карману. И по этой единственной причине мне следовало забыть об этой мысли.
Мы разговаривали с Объектом 14, как было положено по моему заказу. Обсуждение обстановки в Большом Мире, который находился за границами нашей страны, уже вошло в привычку. Хотя до общения со мной робот не знал о таком понятии, как Большой Мир. Да и, в общем, наверно, никто не знал – лишь я так называл заграничные страны. Таким образом я придавал этому понятию некоторую важность, на мой взгляд, и старался вложить частичку себя. Объект 14 рассказывал мне об актуальных новостных событиях, которые ещё не успели до меня дойти, и я с удовольствием его слушал. У нас уже вошло в привычку, что он совершал краткий экскурс по событиям, и если я был чем-то увлечён, то мы более подробно обсуждали данную тематику. Зачастую мне не хотелось прекращать разговор, и я с удовольствием бы поговорил с ним ещё, но долг звал меня идти работать.
Электронный друг всегда благодарил меня за беседу и в этот раз также не забыл про свою традицию, произнеся напоследок: «Хорошего дня, Игнат».
Моя коллега, которая сидела рядом со мной, за соседним столом, облокотившись на спинку кресла, красила свои ресницы и, заметив моё возвращение, выдала какое-то приветственное восклицание. Что-то типа «а вот и блудный сын!». Ей тоже было скучно в этот день, ведь трудовые поручения закончились, и оставалось до конца месяца «отдыхать», ожидая нового завала документов.
Её всегда удивляло то, что я общался с Объектом номер