издеваться над абитурой, пользуясь тем, что ему от жизни уже ничего не надо, а просто болеющий за свое дело ветеран, которому не нравится всеобщий бардак в стране, и он считает своим долгом хотя бы на вверенному ему посту блюсти должный порядок.
– Ирек Хафизович, у вас в группе ТСП-2-05 учится Таганов Антон. Нельзя ли узнать, как у него ситуация с успеваемостью?
Калимуллин в раздумье собирает складки на лбу.
– Не знаю, не помню.
– Посмотрите, пожалуйста.
– А что именно вы хотели?
– Я хотел вас попросить помочь ему с зачетом по вашему предмету.
Калимуллин кисло усмехается, от чего морщин на его лице – по крайней мере, мне так кажется, – при их и без того достойном количестве становится еще больше. Затем достает из облезлого кожаного портфеля журнал и довольно быстро находит в нем нужную графу.
– У вашего Таганова… – он прерывается на пару секунд, чтобы прокашляться, – больше половины пропусков. Не сдано одно расчетное задание. Вы пришли попросить поставить ему зачет? – вытаращивается он на меня.
– Вообще-то да, – невесело говорю я, понимая, что мне собирается сказать этот дедок.
– Я не могу этого сделать. Извините. – Калимуллин захлопывает журнал и прикрывает его ладонью. – Он очень неаккуратный студент. Были бы у него хотя бы все расчетки выполнены, тогда еще можно было бы о чем-то говорить.
Калимуллин утыкается взглядом в стол. Довольно странно, но меня это сейчас даже радует: видеть его пристально смотрящие белесые глаза – удовольствие ниже среднего.
– Ну, что ж – понятно, спасибо. Всего хорошего вам, Ирек Хафизович.
– Всего хорошего, – кряхтит он вновь.
Я киваю на прощание лаборантке и выхожу в коридор. Найдя в расписании фамилию Азбарова, с удовлетворением отмечаю, что и он сейчас должен быть в университете, причем не где-нибудь, а совсем рядом, в Е-416. Я достаю мобильник: на часах девять тридцать пять, а, значит, занятие скоро должно подойти к концу, если уже не закончилось. Выхожу к главной лестнице Е-корпуса, напротив которой и находятся все аудитории с номером шестнадцать. В коридоре уже слышится гул, который быстро нарастает. Затем дверь четыреста шестнадцатой распахивается и высвобождает поток студенческих тел. Через минуту аудитория свободна, и я вижу, как нужный мне «объект А.» уже направляется к выходу, вертя в левой руке ключ от кабинета.
Азбаров выглядит как типичный сухарь и мужик с низкой потенцией – о последнем, согласно восточной физиогномике, свидетельствует перманентно поджатая нижняя губа. Строгое выражение почти неподвижного лица и острый взгляд узких, типично монголоидных глаз не предвещают мне успеха. По крайней мере, легкого.
– Здравствуйте, Ильдар Рифкатович!
– Здравствуйте. – Монотонный голос моего «объекта» кажется, не способен выражать какие-либо эмоции.
– Меня зовут Игорь Владиславович Сокол, я с кафедры маркетинга…
– Очень приятно, – все тем же бесстрастным голосом