и попросит вас вон во имя ваших Liberte, Egalite, Fraternite. А вы, пожалуй, что и воспротивитесь. Он за топор-вилы, вы за револьвер – и вот вам новый пожар. Нет уж, молодой человек, вы ему сначала дайте заработать на хлеб да кашу, да чтоб говядинка в щах, да так, чтоб вдоволь, а уж после, после букварь подсовывайте. Так что Пётр Аркадьевич4 всё верно делает, ещё бы не мешали ему говоруны думские, да государь почаще прислушивался бы. Но – про государя это я так, по-дружески и только между нами. И не спорьте, слушать не стану. Мы здесь, господин капитан!
Последняя реплика была обращена к полицейскому офицеру, застывшему на пороге ресторана и искательно обводящего залу глазами.
– Вот и кончился наш обед и моя скука, – пробурчал Филиппов, поспешно вытирая салфеткой губы. – Не иначе как что-то стряслось.
Капитан споро подошёл к столику, вскинул руку к козырьку и тут же что-то зашептал на ухо начальнику. Послушав буквально секунд пятнадцать, тот прервал жестом докладчика, выложил на стол деньги за обед, поднялся и направился к выходу. Оба офицера проследовали за ним.
На улице Владимир Гаврилович обернулся к капитану:
– Господин Ермолин, начните сначала, пусть Александр Павлович тоже будет в курсе. Только по порядку, не перескакивайте.
– Слушаюсь. Около часу назад прямо у Александровского театра трамваем был раздавлен человек. По показаниям очевидцев – самоубийство. Личность пока не установлена, молодой мужчина лет тридцати. При нём обнаружен «браунинг» и бумажник. В нём список странный: имена, фамилии и адреса. Среди поименованных значится Владимир Владимирович Филиппов. И адрес ваш, Владимир Гаврилович…
– Кто первый прибыл на место?
– Городовой Старостин, ваше высокородие.
Филиппов раздражённо поморщился на «высокородие».
– Да, «знамодело», помню, старательный. Где он сейчас?
– Я его с улицы сменил, сидит в части, караулит ночного задержанного.
– Хорошо. Пострадавшего он обыскивал?
– Так точно. Уверяет, что бумажник сразу мне передал, внутрь не заглядывал. Да так и по инструкции положено.
– А труп?
– В покойницкой, где ж ему быть? А вещи я вам на стол положил и кабинет запер.
– Вы вот что, господин капитан. Вернитесь-ка в «Асторию», протелефонируйте оттуда мне на квартиру. Справьтесь у Веры Константиновны, дома ли Владимир, и, если он там, немедля звоните в часть, пусть отправят за ним мотор и везут его к нам. И вы тоже после бегом на службу.
– Вот и накаркал веселье, да, Александр Павлович? – повернулся он к Свиридову. – Ну, пойдёмте знакомиться с грешником, не убоявшимся геенны. Чует моё сердце, не от любови несчастной он на рельсы бросился. И что это за список такой, в котором мой сын числится?
***
Вид самоубийца, мягко говоря, имел малопривлекательный. Лицо каким-то чудом уцелело и было даже благообразным и безмятежным, но вот под простынёй, коей было укрыто всё ниже подбородка, угадывались весьма