чего-то от меня хотел, но своим вопросом поставил меня в такой тупик, что я только раскрыл рот от удивления. Не ожидал я столь вычурной просьбы…
– А-а-а… – пока я тянул этот звук, несколько секунд с интересом разглядывал "дружинников" – самозванцев.
Это были самые обыкновенные ребята, младше меня, возможно, ещё школьники, в которых взыграла гражданская ответственность и они решили самостоятельно организоваться в такую вот дружину и дозором обходить свой двор, дабы выявлять правонарушителей и просто сомнительных личностей, вроде меня. Дело полезное, благородное и заслуживает всяческого содействия. Но об этом я узнал несколько позже, а пока пытался наладить хотя бы зрительный контакт со стоящими в полумраке пришельцами.
Они стояли сбоку, и для беседы мне нужно было развернуться в пол-оборота и принять позу одухотворённого литератора, обдумывающего на природе новый роман. Правую руку я положил на спинку лавочки, одну ногу закинул на другую, свои прореженные кудри творческим взмахом откинул на макушку и подбородок запрокинул вверх по направлению к "благодарным почитателям моего таланта". Без твёрдой уверенности, что он не вызовет желание испытать его на прочность. Почувствовал, что тот самый кураж, который появляется в такие минуты, постепенно начал захватывать и меня. Я просто-таки напрашивался, чтобы мой "одухотворённый" подбородок привлёк к себе их внимание. Зачем? Пьяная загадка…
И только тут я понял, что мои рабочие штаны и кое-где прохудившаяся рубашонка, ботинки рваные немного диссонировали с образом, который я для себя нарисовал. Чёрт! Я же самый настоящий бомж! Да ещё и пьяный! Ай-яй-яй… Всю дорогу на работу иду лесом, никто меня не видит, о внешности мало думаешь… Вышел в люди и справедливо оказался заметным до неприличия. Даже почти ночью! Как-то надо выходить из положения…
– Вы нарушаете общественный порядок! Покиньте наш двор! – юноша продолжал наседать и ждал моей ответной реакции.
– Ради всех святых! Дайте мне секундочку сообразить… – слова разбегались в сторону, словно, застигнутые врасплох крысы.
– Поступил сигнал от жильцов… Неизвестный проник на территорию двора, и распивает алкогольные напитки, – мой обвинитель чеканил каждое слово, будто зачитывал обвинительное заключение.
– Какой-то дурацкий разговор… Я, что – песни пою слишком громко или в темноте оскорбляю граждан своим внешним видом? Ребята! Как я погляжу, вам не так уж много лет, а словарный запас у вас, как у партийных функционеров на глубокой пенсии.
– Мы – народная дружина и говорим так, как считаем нужным! – пламенеющий юноша был кругом прав, и возразить ему было можно только универсальной фразой "Сам дурак!", которую я не произнёс. Зря…
Эти ребята мне определённо нравились и мы, безусловно, договорились бы полюбовно. Но мне, наконец, пришла в голову та первоначальная ассоциация, которую они вызвали своим появлением. Зачем я решил озвучить её своим разлаженным речевым аппаратом!?