и отмобилизованная рабочая сила, прибывшая на аэродром за окончательным расчетом, прождав его до 23-х часов, махнув рукой, заметно уменьшилась количественно. Большинство решило явиться за расчетом в понедельник. Самые упорные, в количестве пары десятков, собрались у штабного домика и травили байки, разбившись на компактные компании человек по десять вокруг двух костерков. Старшину встретили как старого доброго знакомого, уважительно величая по имени отчеству:
– Алексей Палыч, как там оно… в смысле денежного довольствия?– услышал он тут же главный вопрос, на который и сам ответа пока не знал, в чем искренне и признался мужикам. Многих из них он знал по именам. Месяц на сборах этих дался ему не легко и показался годом по своей напряженности и загруженности.
– Авдеич, ты нашел у кого спросить. Я что здесь кассиром служу?– пожал он протянутую руку одного из десятников-бригадиров, мужика бородатого и медведеобразного по телосложению.
– Ну, мало ли…промеж начальства трешься, слышал может че…– прогудел тот виновато.– Нонче хоть заявится майор этот, аль зря тут комарье кормим?
– А хрен его знает,– честно поделился старшина самой последней информацией по интересующей Авдеича теме.– Сами ждем. У нас сегодня последний день служебный. Тоже жалование выдать должны. А в штабе чего писарь говорит?
– Не знает ничего. Сидит писаришка штабной, чай хлебает. Сопля соплей, а гонору как у енерала мать его,– проворчал Авдеич, присаживаясь опять к костерку и отмахиваясь от комаров.
– Может и станет ефрейтор им лет через пятьдесят,– рассмеялся старшина.
– Этот глист? Не, этот не доживет. Этот или в бане веником запарится, или толстым хреном подавится,– буркнул ему вслед Авдеич под одобрительный хохоток коллег-грабарей.
Писарь действительно пил чай из стакана и листал при этом журнал "Огонек" затрепаный до дыр, явно годовой давности. На старшину он взглянул искоса, поморщившись и даже не удосужившись оторвать свой зад от табурета.
– Что слышно?– решил не придираться к ефрейтору старшина.
– Обещались до полуночи быть,– кивнул ефрейтор стриженной головой в сторону полевого телефона.
– Связь никак появилась?– удивился старшина.
– С утра и есть,– кивнул опять ефрейтор.– Чаю хотите? Без сахара, правда,– предложил он старшине вдруг, удивив его этим, пожалуй, никак не меньше чем наличием телефонной связи.
– И заварка кирпичная?– не удержался и съязвил все же старшина.
– Заварка обыкновенная,– фыркнул ефрейтор, приподняв стакан в подстаканнике и взглянув на него, прищурясь,– грузинская. Наше дело предложить.
– А в сухомятку чего же им давишься?– сменил тон язвительный на вполне дружелюбный старшина, подумав:– "Не трож дерьмо, вонять не будет, а от глисты этой еще польза может быть". При этом он выложил на стол перед носом писаря пачку галет и тот расплылся в масляной, дежурной улыбке:
– Вот спасибо, Алексей Павлович, кормилец,– тут же вспомнил он имя отчество старшины и доверительно шепнул:– Что-то в штабе