нет моего благословения. А как попадёшь в мой лес, я сам тебя разыщу.
Попрощался сын падишаха с Белым волком, выехал из леса.
Как и сказал волк, ехали три дня, три ночи и доехали до владений падишаха дивов, до золотого тополя. Вдвоём быстро выкопали яму, схоронились в ней, только глаза выглядывают. Долго ли, нет ли лежали они, но вот показался табун лошадей. Напившись воды, лошади ускакали на луг щипать траву. Прошёл час, вдруг поднялся ветер, пыль закрутилась, застлала всё небо, пегий жеребец в шестьдесят обхватов подскакал к золотому тополю и стал тереться о него гривой, потом выпил озёрной воды, снова потёрся гривой, повернувшись другим боком. Золотой тополь в шестьдесят обхатов не выдержал и с треском сломался у основания. Недолго мешкая, джигит выскочил из ямы, ухватился за гриву коня, но сесть верхом не сумел, высоко было. Жеребец, почуяв человека, кинулся стремглав, стал мотать его: то поднимался в облака, то бросался на землю, на горы, на камни. Достигли огненной горы. Пегий жеребец остановился около огненной горы и обратился к юноше.
– О джигит, теперь отпусти руки. Я сейчас перескачу через огненную гору. Всё твоё тело опалит огнём.
Джигит в ответ:
– О жеребец, где я сгорю, там и ты цел не останешься. Не отпущу рук.
Пегий жеребец понёс своего седока через огонь. Три часа таскал его сквозь пламя и жар, наконец перенёс через гору; обожгло джигита, болело тело. Оглянулся джигит – огненной горы нет. «Неправду говорил конь, это всего-навсего город», – подумал он и ещё крепче ухватился за гриву. Пегий жеребец в шестьдесят обхватов снова обратился к джигиту:
– О джигит, теперь отпусти руки.
Джигит в ответ:
– Нет у меня рук, которые я отпустил бы, куда ты – туда и я.
Так, споря, доехали они до моря. Пегий жеребец:
– Теперь, джигит, отпусти руки. Счастливо отделался ты, но от моря не спасёшься. Водой забьёт рот, ноздри, тут тебе и конец. Я же переплыву на тот берег.
Джигит:
– Не расстанусь с тобой. Куда ты, туда и я. Если забьёт мне водой рот и ноздри, то же самое и с тобой случится. Погибнуть, так вместе.
Разгневанный конь понёс джигита в море. Три дня, три ночи плыли они и приплыли к другому берегу. Конь нырнул и стал мотать седока из стороны в сторону, но юноша жив остался.
Поехали посуху и доехали до леса. Лес густой, такой густой, что и птице не пролететь.
Пегий жеребец в шестьдесят обхватов обратился к седоку:
– Видишь, какая чащоба. Я стану продираться через лес. Отпусти руки, пока цел, раздерут тебя ветки-сучья, только руки останутся, которыми ты ухватился за мою гриву.
Джигит:
– Не отпущу рук, лучше умру. Где меня разорвёт, там и ты цел не сохранишься.
Разгневанный пегий жеребец понёс его через лес, стал бить о деревья, но джигит жив остался.
Через три дня, три ночи вышли они наконец из леса.
Долго ли ехали, нет ли, но вот доехали до высокой скалы. Пегий жеребец:
– Ну, теперь отпусти руки, останься