в побледневшее лицо Кирилла: – Ну, подумал?! Вспомнил, как тебя никто не хотел брать на работу, а в государственной конторе платили такие гроши, что даже на пирожок с капустой не каждый раз хватало?! И как Марго тебя пожалела и познакомила со мной?! И теперь ты живешь в Швейцарии, прекрасно зарабатываешь и можешь себе много что позволить, в том числе и коллекцию «Харлей Дэвидсон», например – скажешь, не так?! Байкер хренов!
– Ты платишь мне за работу, которую я умею делать хорошо! – вдруг, шалея от собственной смелости, огрызнулся Кирилл. – Ты не можешь пожаловаться, что я не справился с чем-то! И все твои юридические проблемы я решаю точно в срок и без потерь!
– Ну, так иди и сделай все, чтобы моя дочь оказалась дома и со мной! И подумай, что именно я сделаю с тобой, если все будет как-то иначе!
Алекс оттолкнул стол и развернулся к окну, скрестив на груди руки и тяжело дыша. Сердце бешено колотилось, в висках пульсировало от напряжения. Когда за Кириллом закрылась дверь, Алекс прилег на белый кожаный диван и закрыл глаза. Тяжесть в груди не проходила, а только усиливалась.
Он дотянулся до телефона и позвонил Марго. Та ответила мгновенно, как будто ждала звонка:
– Привет. Ну, как ты? У тебя все в порядке? – И эти традиционные слова, и звук ее голоса, такой родной и вызывающий приятные эмоции, почти сразу успокоили его.
– Почти. Чем ты занимаешься?
– Я читаю, Маша спит.
– Хорошо. Я скоро приеду.
Если бы раньше он не сделал столько ошибок, если бы она потом смогла его простить… Как хорошо они могли бы жить вместе…
Неожиданно для себя Алекс заехал в цветочную лавку и купил букет бледно-розовых голландских тюльпанов. Бросив его на сиденье, усмехнулся:
– Я начал снова ухаживать за бывшей женой. Старею.
Он часто ловил себя на мысли о том, что Марго вызывает у него странное желание иной раз обидеть ее до слез, чтобы потом иметь возможность утешать как ребенка. Зачастую он специально говорил ей такие ужасные вещи, за которые ненавидел себя, но вот эта возможность потом утешить ее и сказать что-то ласковое всегда пересиливала. Казалось бы, чего проще – возьми и скажи ей приятное просто так, наблюдай за тем, как она улыбается, как светятся ее глаза. Но нет! Алексу непременно нужен надрыв и трагедия. Именно это привлекло его в Мэри в свое время – она была такой же, как он сам. Ей доставляло удовольствие дерзить ему, выводить на эмоции, ей нравилась его грубость и жестокость. Если бы она при этом еще умела играть по его правилам – цены б ей не было. Но Мэри, к сожалению, предпочитала устанавливать свои, а не подчиняться чужим, и в этом состояла сложность.
Подъехав к дому, Алекс по привычке осмотрелся, прежде чем выйти из машины. Улица практически пуста – уже вечер, в окнах горит свет, люди вернулись с работы, ужинают, общаются. Место здесь удивительно тихое и спокойное, нет никаких клубов и баров, поэтому и шумных компаний тоже не бывает. Именно это обстоятельство и привлекло Алекса, когда он покупал дом.
В его окнах тоже горел свет, и