то было. Старик Ваш умрет, и кости мои не сотлеют. И я измеряю свой титул, не смею уж больше считаться монархом.
Усерднейше, на север повернувшись и пользуясь услугами посла, я Вам в дань белейших пару подношу яшм, тысячу перьев зимородка, десяток рогов носорожьих, пурпурных раковин пять сотен, коричневых тутов, собранных в сосуд, живых шлю зимородков Вам я сорок пар, павлинов пары две. Пренебрегая смертью, кланяюсь повторно, и обо всем что есть я довожу при сем до слуха Вашего, мой августейший государь, тот, у кого стою в подножьи я.
Цзя И
Записка о приведении государства к миру и порядку
Начну с того, что при закладке основы прочной государства нельзя не помнить об обстановке, когда друг другу все не доверяют. Всегда будут те, кто внизу, подвергаться уничтоженью; всегда будут те, кто вверху, опасность предвидеть от них. И это, конечно, совсем не тот путь, который привел бы к покою тех, кто вверху, и к сохранности тех, кто внизу. Теперь говорят мне, что брат Ваш младший родной замышляет стать сам государем Востока; сын же Вашего старшего брата на запад идет, чтобы бить Вас. Сейчас говорят и о том, что У подлежит обличенью. Сын неба по веснам и осеням зрелый уже человек, и власти его основа – треножник дин установлено прекрасно; он действует честно и строго, пока безо всяких ошибок, и благость души нарощается в нем. И все-таки вот как дела обстоят! А что говорить о владетельных разных князьках, у которых и власть и влиянье раз в десять побольше, чем у тех, о ком сказано выше? И все-таки Страна под нашим небом как будто и спокойна. Чем это объяснить? А вот: владыки больших государств сейчас и малы и слабы и возраст еще не пришли. Наставники их и министры, которых назначила Хань с им, пока еще держат правленье в руках. Но вот еще несколько лет пройдет, и князья, покрупнее средь других, окрепнут и определятся, наставники их и министры от Хань, сказавшись больными, получат от князя отставку, князья же возьмут да повсюду, от градоправителей вверх, насадят своих, все им лично угодных людей: в таком положении дел есть разница разве от тех, что случилось на юг от Хуай и на север от Цзи? В такие времена и вдруг желать, чтоб миром управлять спокойно, не вышло б это и у Яо-Шуня! Хуан-ди говорит: «Коль солнце печет, обязательно жарко; коль нож в кулаке, обязательно режь». Допустим теперь же, что истина эта удобна, – тогда так устроить, чтоб все было мирно и гладко, по-моему, очень легко. И если Вы не захотите пораньше все это проделать, то как бы потом, когда будет уж поздно, не пали б на землю «и кости и мясо» и резать им шеи тогда б не пришлось. А в чем же тогда будет разница с циньским последним периодом власти?
Послушайте, сидя теперь на троне Сына небе, учитывая то, что мы сейчас переживаем, и пользуясь небесною подмогой, Вы все еще боитесь опасность превратить в покой и смуту превратить в благоустройство царства? Что, если б Вашему Величеству пришлось жить не сейчас, а раньше, и как бы стать на место князя Хуань-гуна в уделе Ци? Скажите, Вы как, не сплотили бы князей удельных вкруг себя, чтобы прибрать к своим рукам всю Поднебесную страну?