прочитает. А та слушает и головой кивает. Комара проглотит и дальше слушает. Хорошо они зажили.
Тут и Пасха наступила.
Разговелся Царь утречком, яичком от Фаберже закусил и спрашивает главного полицмейстера, как, мол, там Ленин? Угомонился?
«Угомонился, батюшка, – отвечает полицмейстер. – Лягушку себе завёл учёную».
«Лягушка – это ничего, – говорит Царь. – Лягушка – это вам не крокодил. Ну что ж, Христос воскресе, отпустите-ка вы Ленина на все четыре стороны. Пускай заведёт себе шарманку да и бродит по Руси со своей лягушкой. Может, кто копеечку и подаст».
И ещё рюмочку выпил.
Вот так и стал Ленин бродить по Руси с шарманкой и лягушкой. Только зря полицмейстер подумал, что он угомонился.
Придет, бывало, Ленин на фабрику в понедельник, станет у проходной и шарманку крутит. Та играет «Боже, царя храни», а Ленин другое тянет: «Почему рабочему с утра похмелиться не на что, а у фабриканта Смирнова – водки сто миллионов бутылок?»
И рабочие, которые собрались на дивную лягушку поглазеть, тут же задумаются. И в самом деле – почему? Почему не наоборот? Очень это рабочим обидно.
Донесли это дело Царю. Тот рассердился, даже студень у него на вилке задрожал: «Гнать! – кричит. – Гнать его в три шеи из России! Пускай французам свои песни поёт».
Отвёл тогда главный полицмейстер Ленина с лягушкой на границу, перекрестил его три раза и сказал: «Ну, ступай с Богом, пропащая твоя душа».
Стал Ленин жить за границей. Скоро к нему опять приехал Сталин. Его из Туруханска выгнали за то, что он ко всем женщинам приставал, жениться обещал.
Потом и Троцкий приехал. Его тоже выгнали. Он сделал какой-то гимназистке аборт, а она, как показало вскрытие, была даже не беременная.
Сидели они как-то втроем в Лондоне. Сыро, скучно, по-английски ничего не понятно. Придумали тогда съезд собрать – поговорить о том о сем, посмотреть, у кого женщины лучше… Разослали всем телеграммы, стали ответа ждать.
Скоро стали приходить ответы целыми мешками. Отозвались все – большевики, меньшевики, бундовцы, эсеры…
Отказали только одному – какому-то художнику Шиккльгруберу из Мюнхена. «Знаю я этого Шиккльгру-бера, – стал кричать Троцкий. – У меня сосед был Шик-кльгрубер. Так он у меня насос у велосипеда украл».
Так и не позвали его. А остальные стали срочно готовиться к съезду.
Ленин тут же побежал на почтамт давать телеграмму Инессе Арманд. А на следующий день приходит ему из Парижа ответ: «Арманд выбыла философом».
Может быть, это консьержка в отеле что-то напутала, но Ленин потом уже, после революции, наловил разных философов полную баржу и отправил в море без руля и парусов.
Пришёл Ленин домой, сидит переживает. Не ест, не пьёт, только из бороды волоски выдёргивает и внимательно рассматривает. «Это же надо, – думает, – так перед всеми марксистами опозориться».
Как вдруг лягушка говорит человечьим голосом: «Не горюй, Ленин!»
Тот чуть со стула не упал. «Вот это да, – думает. – Вот