из этого тупика.
– Ну, ты, тогда знаешь, что твоё оружие, хоть и многоцелевое, но всё же твоя шрапнель ничего не сможет сделать против моей картечи. Так что давай, облегчайся. – Незнакомец постепенно, небольшими шажками приблизился к Даниле, и уже последнюю свою фразу завершил в очень приказном ключе.
– Да пошёл ты на… – но уточняющая мощь кирпича воткнула обратно в рот Даниле эти однозначно неприличные, хотя, возможно и приличествующие к месту, полные эмоционального отторжения его слова. Которые, прихватив с собой кусочки выбитых зубов, вперемешку с кусками кирпича, заполнив его рот на время его падучей невменяемости, запечатали его такую всегда интересную словесность. И ведь всё логично, раз сам Данила всегда настаивал на этом. Так он, столкнувшись с существенным контраргументом, сам того не заметив, скопытившись после точного попадания кирпичом в свою физиономию, и оказавшись вне доступа к своим рефлексам, только и мог, что булькая кровью по возможности вдыхать в себя воздух.
– А я ведь предупреждал, – незнакомец, подойдя к Даниле, внимательно изучил все последствия его упорства. – Да, теперь понятно, что значит рожа кирпичом, – ухмыльнулся незнакомец, после чего подняв с земли причину возникшей ситуации – кошелек со своим довеском, положил всё это в карман, и хотел уже было оставить Данилу наедине со своими мыслями, как заметив отлетевший в сторону кустов, стальной аргумент Данилы, нож, подошёл к нему, и, подняв, принялся внимательно изучать.
– Не перестаешь ты меня удивлять, Данила, своей тягой к броскости, – ухмыльнулся незнакомец, рассматривая оригинальность этого колюще-режущего предмета. – И как, объясни мне, понимать это, – прочитав гравировку на ручке ножа: «Братану», —незнакомец всё больше ухмыляется.
– Хотя подожди, не спеши отвечать, – незнакомец и вовсе издевается над Данилой, который не то что не спешит ответить, и ему даже не дают это сделать, и всё в точности до наоборот, и он даже и не думает, потому что не может, имея на то очень уважительную причину – полный рот осколков зубов, вперемешку с песком. Да к тому же и его бессознательность не слишком способствует всякому диалогу.
– Братану. Ха-ха. И что это значит? – продолжает издеваться незнакомец, стоя над Данилой. – То, что ты, сунув его кому-нибудь под ребро, тем самым его уважишь, что ли? – слишком далёк этот незнакомец от логического Данилиного понимания жизни, и будь тот в состоянии, то уж он ему объяснил бы. Но незнакомцу никто ничего не объяснил, и тот, решив, что, пожалуй, будет лучше, если он это орудие попридержит у себя, а то мало ли кому оно попадет в недобрые руки, после чего уже аккуратно убирает его себе в карман. Ну и затем, развернувшись, не спеша, как рекомендовал Данила, насвистывая, отправляется по этой тенистой аллее, куда-то туда, вперёд. Где он, возможно, найдёт для своего развлечения ещё один кирпич, хотя, возможно, он, имея в кармане кошелек, на сегодня уже ограничится и этой добавкой