не часто, а только раз в году, после дня летнего солнцестояния, завершающего годовой цикл.
Козлоногий и рогатый сатир восседал на пне, как на троне. У его ног, выплевывая к небу россыпь искр, горел костер. Кубок вина в руке, как ритуальная чаша, отблескивал золотом и драгоценными каменьями, похожими, в свете костра, на светлячков. Стоило, только, сосуду опустеть, как, тут же, по мановению ока, он наполнялся новой порцией веселящего напитка. Вино и женщины были в изобилии. У опушки, на небольшой поляне, утоптанной заранее, возвышались блюда с разнообразной едой и закусками. Похоже, в урочный час, здесь, ждали гостей.
* * *
Николос еле продрал глаза. Впереди был самый длинный день в году, и окончания этого дня он ждал, как манны небесной, надеясь, что все задуманное им с успехом воплотится в жизнь. Николо, как звали его друзья, был художником. А точнее, живописцем. И, надо сказать, неплохим, знавшим, как всего несколькими мазками краски дать жизнь настоящему произведению. Он, в своем творчестве, часто обращался к древнегреческой мифологии, будучи специалистом в этом вопросе, справедливо считал античную культуру основополагающей для западноевропейской цивилизации. К тому же, по роду-племени Николос и сам был наполовину грек, так что, зов крови давал о себе знать. В этот необычный день, ему обещали приятный сюрприз, дарованный нечаянным знакомством, состоявшимся накануне. Являясь человеком общительным, творец познакомился в художественной галерее с одним солидным искусствоведом, назвавшем себя хранителем тайны античной живописи и обещавшим поделиться своим секретом за небольшую услугу, суть которой он изложит вечером. Для Николо это было очень важно, так как он готовил авторскую выставку картин, посвященную мифам древней Греции и жаждал владеть этой областью знаний в совершенстве.
Дневные часы тянутся особенно долго, если некуда спешить и когда в твоем распоряжении каждая секунда застывшего времени, подгонять которое, так же, бесполезно и неприятно, как растягивать жевательную резинку пальцами. Что должно произойти, то обязательно происходит, порою даже наперекор самой судьбе, хотя с этим она быстро смеряется, прокладывая новый маршрут в путеводителе жизни.
Наступил вечер долгожданной встречи. Николо, на всякий случай, захватив мольберт и краски, расположился в назначенном уличном кафе на веранде. От нетерпения он постукивал ногой по дощатому полу и, борясь с желанием грызть ногти, прятал от себя свои пальцы. Вскоре, на горизонте появилась внушительная фигура искусствоведа, неспешно приближавшегося к месту встречи. Приветственно помахав рукой, солидный мужчина, снял шляпу и, положив ее на стол, сел напротив художника, Он был в приподнятом настроении и явно подшофе.
– Пора представится. – начал подошедший – Меня зовут Дионис и я бы хотел, чтобы Вы написали мой портрет, именно в этом и заключается маленькая услуга, о которой я намекнул Вам накануне.
– Не такая уж и маленькая.
– Не ломайтесь. Тайна, в которую я Вас посвящу, стоит намного дороже, Николо.
– Вы меня знаете?
– Да, я навел о Вас справки: холост, тридцать один год, детей нет, не крещен. – заулыбался визави.
– Это мне льстит, но позвольте, все же, узнать, что я получу взамен?
– Мне нравится такая деловая хватка, однако, сначала я должен заручиться Вашим согласием. Поверьте, жалеть не будете.
– Допустим, Вы меня убедили: что, где, когда?
– Этой ночью, все только этой ночью. Согласны?
– Да… – буркнул живописец.
– Хорошо, тогда выпейте из моей фляги этого божественного напитка, он придаст Вам нужный тонус.
И искусствовед протянул золотую фляжку с каким-то аристократическим вензелем в виде грозди винограда. Сделав глоток, Николос провалился в небытие.
* * *
Очнулся Николо абсолютно голый, возле обжигающего костра. Ослепленный его огнем, он не сразу разглядел все вокруг. К нему подошла красивая, обнаженная девушка с чашей воды и, набрав в рот немного, прыснула ему в лицо ею, окатив свежестью. Тут он протрезвел и стал озираться по сторонам, постепенно приходя в себя и поражаясь увиденному. Напротив, в отблесках пламени, он разглядел сатира, обнимающего одну из дев. Остальные девицы в безумном танце кружили вокруг бывшего искусствоведа, сидевшего на импровизированном троне из плетеных прутьев, в чем мать родила. Лесные и речные нимфы водили хороводы, опьяненные магией лета. Сатиры выплясывали в экстазе. Полураздетые менады (более известные, как вакханки) безумно скакали, ударяя в бубны и тамбурины. Кто-то играл на свирели. Но все равно, в этой музыкальной какофонии прослеживалась какая-то, гармония, управляемая невидимым дирижером. Бог виноделия Дионис поманил пальцем незадачливого живописца и, когда тот подошел, сказал, несколько повышая голос:
– Запечатлеть меня в такой час мечтали многие, а выпало тебе, так что приступай. Но сначала выпей вина, вот из этого кубка. – и он протянул чашу из белоснежной кости в виде фаллоса, богато инкрустированную золотом – Только выпей все до дна. Не будем оставлять злу ни капли.
Как завороженный, Николо припал к терпкому напитку,