шпигуя тушу чужака дроблеными монетами, устаревшими иглами, острыми щепками, да другим.
Через горсть минут монстр уже замертво выжидал освежевания подалеку, а старушка в своей лачуге звонила соседу мяснику и договаривалась о вознаграждении за деликатесную плоть.
Через час прибыл мясник со всей семьей, и прямо на улице ощипали огромныша, да поделили его габариты, после чего расплатились со старушкой какими-то прозрачным плащем, кожным матрасом и кристальной ванной, не забыв оставить той несколько кусочков сего угощения, затем отбыли.
Дама к вечеру приготовила суп, в коем той попалась спица, и целую ночь не сомкнула век, а к утру и вовсе сгинула.
Смертей чужих на сверхъестественном счету-отражении у спицы не счесть, не сучайно та не задерживается у кого-либо, а подобные притягивает некой магической любезностью неустанно.
Бездыханной старушка оказалась в глуши следующего края, куда желала перебраться с юности, там ранее красоты только густели, где спицу из ее ледяных рук подобрали Кутаны, но вскоре обронили ее у ограды, а там и о врата разбились.
Последней спицу нашла девочка, та не особо миловидной была, она случайно разломила изделие, наступила на ту, да тотчас восхитительным обликом обзавелась, душа ее испортилась, а тело попрекраснело. Дорогуша обломки спицы вставила в пасть какого-то чудища на панно в домишке, куда явилась поспешно при редких радостях, и тотчас забылась о сожалениях всяких, наслаждаясь распахнутой изнанкой уже не досадной жизни.
Более о спице ничего неизвестно.
Фрагмент 26 Увядшие цвета
Преданная колыбель, владыка "Мира" и бойкие потери
Создание не слабых предназначений, хозяина "Мира" с именем Самил, прятали от воротил Света в краю Преданной плесени издавна, среди тварей боевод, и остальных. Кто только не осмеливался разыскать покои существа, и не изгнать его из жизни, но только десяток за сотней лично пропадал в проворных муках.
Блаженная неделя, чистый месяц и прелестный год, а там вновь под апартаментами владыки "Мира" выросла угроза.
Нечто протаранило пелену из плесени, запрыгнуло на крылатые тучи из зеленой глины ль, а там и принялось пробираться через и сквозь поля лучей-существ, то что-то разбрасывал подле себя, какие-то ягоды, вроде бы вражды и гниений, расчетливо исдыхая всю опаску волшебных легких в сторону далекой колыбели, и всматриваясь только в косую скульптуру с трапезными игрушками, подле коей мистические мутанты-звери миражами галдели.
– Лбы "Гор", уста "Свобод", языки "Рек", локоны "Ночи"! – вдруг кто-то зашептал из колыбели. – щеки "Суток", уши "Мер", зубы "Смерти", борода "Света". – продолжил басом, вычерпывая боль и раны тех, кто за него теряет жизнь.
Ребенок привстал из колыбели, и снял наряд из болезни всех несправедливостей!
– Мне перестать за других немощность терпеть? – поинтересовался Самил, тотчас заставив монстра испытывать какие-то внутренние муки от внешних не свобод. – Ваши сила и жажда – мои травмы, и мне подвластно изменить