слов; и взглянуть вдаль и вперед, где сверкает новый огонь.
Так сидел он – Аркадий Верия – и испытывал радость, не думая о зле.
И словно явленный призрак, прерывающий печальное безмолвие, раздался ласковый звон телефона, имеющий потенцию родить счастье и красоту. Аркадий вскочил с сиденья, на миг застыв в агрессивной позе, словно был сильным чемпионом, а потом изменил настроение, почувствовав расслабленную ласковость своего внутреннего мира, и снял трубку, приложив ее к щеке, как целующую мордашку любимой.
– Друг мой! – сказал восторженный девичий голос. – Ты совсем забыл меня! Я все время думаю о тебе, я скучаю по тебе, а не могу без тебя. Аркаша, какой же ты хороший!
– Кто это? – настороженно спросил Верия, запуская свою душу в высшие сферы счастливых моментов, расцветающих в веселии свежего озонного бытия. – Кто это говорит?
– Это я, родной и милый, это я – Оля. Оля Яковлева.
– Понятно, – сказал Верия.
– О, скажи мне свое чудесное согласие, и я прилечу к тебе на крыльях, принесу тебе себя, я так люблю тебя видеть!
– Приезжай, – хмуро сказал Аркадий, повесив трубку.
Время происходило внутри пространства, рождая в нем изменения, тьма заполняла комнату, усугубляя элегический лад. Вечер, словно снег, неотвратимо ложился на землю, приближая час своего конца. Аркадий Верия сидел в кресле и смотрел на огонь.
Не важно, сколько продолжалось уже описанное бдение, так как ничего нового не возникло в этом месте; но прелесть нетерпеливого ожидания была уничтожена задумчивым абстрагированием от насущной жизни и предстоящих событий и низведена до уровня простой безделицы, ждущей впереди. Раздался заключающий эту часть жизни звонок в дверь, и Аркадий медленно пошел открывать вход в свою обитель – для кого-то желанную, для кого-то словно и не существующую вовсе.
Великолепное женское существо стояло за порогом, выставив вперед улыбающиеся блистательные губы, накрашенные темно-лиловой помадой; Верия поцеловал их от души и пригласил гостью войти внутрь; и тут же чудесный запах легких, каких-то каменных духов заполнил близлежащее от дамы пространство, и стало так, будто эльфы принесли на своих крыльях лучшую невесту сыну человека, а она покрыта черной прозрачной кисеей и излучает из себя призыв следовать тайне ее глаз и голоса и умереть, осознав себя не тем.
– Привет тебе! – сказала девушка, снимая черную шляпу. – Я счастлива оказаться здесь опять!
– Проходи, – тупо произнес Аркадий, показывая рукой на кресло.
– Спасибо! – пискнула Оля и уселась в кресло.
Какое-то время они говорили разные слова, рассказывая истории, и Оля сидела, раскрыв глаза и создав на своем лице выражение восторга и любви, но Аркадий не замечал ничего, попивая свой кофе; он смотрел в окно или на стену и был бесстрастен, словно не любил вообще никого, кроме вечности и истины. Девушка Оля положила свою теплую ручку на колено Верия и