чрезвычайно негативно отражалось на качественной их составляющей. Германская пехота 1941 года мало чем отличалась от таковой периода начала кампании во Франции в 1939 году. Практически ни одна из реформ, намечаемых по завершении упомянутой кампании, так и не была завершена. Танковых дивизий стало числом больше, они располагали и большим количеством средних танков – T-III и T-IV, – но они были слабее дивизий образца 1939 года. Поставки новой техники в рамках переформирования продолжались буквально до самого начала операции «Барбаросса», вплоть до момента стратегического развертывания войск. Лейтенант Кох-Эрбах, командир роты в 4-й танковой дивизии, получил смонтированные на полугусеничных машинах 37-мм противотанковые орудия «буквально за пару дней до 22 июня 1941 года». Моторизованная бригада СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» начинала кампанию, имея 2325 грузовиков, 240 из которых были трофейными. Довольно скоро по причине отсутствия запчастей вышло из строя свыше 1200 машин. В мае 1941 года 20-я танковая дивизия была переброшена к месту сбора в Восточной Пруссии со значительным недокомплектом транспортных средств. Согласно оперативным сводкам полков и дивизий запасные части поступали «нерегулярно, в недостаточном количестве, как правило, всего за несколько дней до решающих сражений». Система материально-технического снабжения работала в страшном напряжении, а между тем до начала кампании оставались считаные дни[9].
98-я пехотная дивизия, по завершении кампании во Франции демобилизованная, была вновь сформирована в феврале месяце 1941 года. И хотя в соединении началась и полным ходом осуществлялась боевая подготовка, «вопрос «что же стало с 98-й дивизией?» занимал многих». Более того, казалось, все эти «отпускники из промышленности» – те, кого на время демобилизовали – «за время отсутствия напрочь позабыли даже то, что знали». Это еще одно доказательство тому, что германские солдаты отнюдь не были сверхчеловеками. Как и в других армиях мира, солдаты вермахта были субъектами оказываемого на них давления (которому они иногда могли и воспротивиться). Солдата-новобранца тут же отучали от всякого подобия проявлений независимости. Система работала лишь в том случае, если все превратятся в податливую массу. Вот что составляло основу всей подготовки. Солдаты же «высовываться» не желали. Поэтому никто и не обсуждал «приказ о комиссарах». Германский солдат верил в своих умных офицеров и фюрера, продемонстрировавшего успехи и в экономической, и в дипломатической, и, как это выяснилось недавно, в военной области. Если от них требовали воевать с Советским Союзом, что же, фюрер прекрасно знает, что делает, посему нечего и рассуждать. Солдат вполне устраивал принцип «долг и приказ» и служить «по-солдатски». И офицеры не сомневались, что, несмотря на все огрехи, каждый в отдельности немецкий солдат превосходит своего русского противника.
Пулемет MG-34 обеспечил пехотным подразделениям вермахта огромную огневую мощь
120 германских дивизий, сосредоточенных