Большинство членов экипажей подбитых бомбардировщиков спасались, покидая горящие машины на парашютах. Экипажи машин, уничтоженных на земле, также могли принять участие в боевых действиях на более поздних этапах войны. Накануне войны разведка люфтваффе установила наличие лишь 30 % советских авиасил, дислоцированных на территории европейской части Советского Союза. Таким образом, немцы недооценили силы русских почти наполовину. Девять дней спустя после начала боевых действий тот же генерал-майор Гофман фон Вальдау докладывал начальнику верховного штаба Главнокомандования вермахта Гальдеру следующее:
«Наше командование ВВС серьезно недооценило силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8000 самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими».
3 июля фон Вальдау доверил своему дневнику еще один любопытный факт: он, оказывается, убедился, что внезапный удар немецких сил пришелся на группировку советских войск, размеры и численность которой поражают. Иными словами, данные, которые удалось добыть разведке и которые считались «пропагандистскими», оказались реальностью и требовали суровой переоценки. «Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого», – сетовал фон Вальдау. По его мнению, дальнейшие успехи становились возможными за счет нанесения максимально больших потерь русским при «минимальных собственных». Но реальность подсказывала иное: «Ожесточенное сопротивление [русских. – Прим. перев.], его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям».
И первым признаком этого стал таран, предпринятый одним из советских летчиков, младшим лейтенантом Дмитрием Кокоревым из 124-го истребительного авиаполка, в небе над Кобрином. Израсходовав боекомплект в ожесточенном бою с немцем, младший лейтенант Кокорев направил свою машину прямо на Me-110. Оба самолета, сорвавшись в штопор, устремились к земле. Неподалеку от Жолквы другой летчик на истребителе И-16, лейтенант И. Иванов, воздушным винтом повредил хвостовое оперение немецкого бомбардировщика Хе-111. Кокорев выжил, а вот Иванов погиб. По имеющимся данным, девять советских летчиков совершили таран только в первый день войны 22 июня 1941 года. Полковник люфтваффе поражен: «Советские пилоты – фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание, ведомые либо собственным фанатизмом, либо страхом перед дожидающимися их на земле комиссарами». Немцы побеждали в воздухе, но их противник, несмотря на нанесенный ему урон, все еще представлял смертельную опасность.
Люфтваффе нанесло серьезный урон советским ВВС. Немецкие силы вторжения имели явное превосходство в тактике, но значительно уступали по численности своему фанатично сопротивлявшемуся противнику. Только продолжая наносить русским столь же ощутимые потери, как