вроде…
После этого он встал с полки, достал сумку и спрятал в нее бутылку водки.
– Допивать не будете? – поинтересовался я.
– Так это на утро, – сказал он и ухмыльнулся. – Я же без нее не проглочу все.
Мы какое-то время еще поговорили о спорте и решили лечь спать пораньше. Утром меня разбудила светленькая проводница с детским лицом и тонкими ногами.
– Просыпайтесь, вы вчера просили меня разбудить вас. Вам выходить через пятнадцать минут!
Я вскочил, взял щетку и пасту и побежал в туалет. Умылся. Вытерся майкой, так как забыл взять полотенце. Когда вернулся в купе, Александр Петрович раскладывал на столике таблетки. Остатки водки уже были в стакане.
– Доброе утро, Николай, как спалось? – весело спросил он.
– Отлично! А вам?
– И мне отлично!
– Вы опять? – спросил я и кивнул на таблетки.
– Так… врачи, – махнул он рукой и прикрыл ею стакан с водкой.
В купе забежала напуганная проводница.
– Торопитесь, вам через пять минут выходить!
– Иду, – ответил я, проверяя документы в сумке. Александр Петрович поднял стакан с водкой, зажав в другой руке горсть с таблетками.
– Ну, не поминайте лихом, прощайте! – я слегка коснулся его плеча и начал открывать дверь купе.
– Подожди, Николай, – остановил он меня, улыбнувшись. – А как же тост на прощание?
Я задумался. Ничего не приходило в голову.
– За здоровье?! – я посмотрел в его добрые доверчивые глаза.
– Отличный тост! За здоровье… Ну прощай! Не поминай лихом!
Я спрыгнул с поезда на перрон. На улице шел мелкий дождь. Над неровным горизонтом неохотно поднималось тусклое солнце. Я посмотрел на часы – было без пятнадцати восемь. Взглядом я проводил поезд и пошел в сторону здания вокзала.
Скорая помощь
Игорь Федорович неспешно прошелся вдоль длинного коридора, рассматривая старые фотографии бакинских месторождений. На буровых можно было разглядеть маленьких человечков в касках – рабочих-нефтяников, измазанных нефтью. Там, в Баку, он когда-то работал геологом – попал под распределение сразу после окончания МГУ. Тех буровых, что на снимках, давно уж не было, да и само месторождение обводнилось и давало скорее воду, нежели нефть.
Он постоял напротив одной из фотографий, пытаясь разглядеть надписи на касках нефтяников, больше напоминающих негров на плантациях, чем передовых советских рабочих. Не вышло. То ли зрение уже подводило Игоря Федоровича, то ли каски были такими грязными, что человеческий взгляд не мог уж ничего на них и различить. Затем он глубоко вздохнул и долго выдыхал, уставившись на свои новые швейцарские часы, подаренные друзьями на семидесятилетие. На золотом металле важно поблескивала надпись «Почетному нефтянику от друзей!»
Да, именно, почетному нефтянику. Ведь таким он и был. Почти пятьдесят лет в индустрии. Мало кто столько смог отпахать. Большая часть их выпуска уже на том свете – кто спился, кто сломался, не выдержав лихих поворотов жизни,