была пройти парадом по столичным улицам, чтобы наш народ видел доблесть своих защитников. И я не отрицаю, что именно я предложил провести этот парад по римскому образцу – когда позади победоносной армии, вернувшейся домой из похода, гонят сдавшихся врагов. А впереди, на белом коне, наследник престола, мой сын Фредерик – к сожалению, мое здоровье, после несчастного случая два года назад, не позволяло мне выступить в этой роли.
Это должно было стать самым великим торжеством… но обстоятельства выступили против нас. Гвардейцы новой армии, как ни старались инструкторы, любезно предоставленные британским союзником, так и не научились держать строй, как подобает при подобном зрелище. Не были готовы мундиры. Два полка еще заканчивали формирование. А наших пленных уже должны были забрать – и было решено сначала провести по улицам именно их, в возможно большем числе, чтобы показать величие нашей победы. А собственно парад устроить позже, по готовности.
Если бы все удалось, как задумано! Свидетельствую, что будущее Дании замышлялось мной подобным шведскому – «вооруженный нейтралитет» в готовности защитить свою свободу от любых посягательств. И в те дни этот план не встречал возражений ни от парламента, ни от политических партий, ни от русских или британцев! Поскольку казалось возможным восстановить датское единство – Сталин соглашался вывести свои войска из Шлезвига и с острова Борнхольм лишь при условии, что одновременно уйдут англичане, и русские давали гарантию нерушимости наших границ. Вторая Швеция, сильная, независимая, промышленно развитая – найдет ли Дания еще в себе силы стать когда-нибудь такой?
Находясь в своем дворце Амалиеборг в тот злосчастный день, который по праву мог быть и должен был стать нашим великим праздником, и услышав вдруг, что дикие украинские cossackyi взбунтовались, отняли оружие у наших храбрых солдат и идут сюда разъяренной ордой, я испытал те же чувства, что столетия назад жители Лондона при появлении рядом войска датских викингов. Я сидел со своими министрами в том самом зале, где и 9 апреля 1940 года, и не без страха ждал, что сейчас ворвутся озверевшие казаки, как германские солдаты в тот день – но если немцы, культурный народ и наши давние соседи, всего лишь приняли нашу капитуляцию, то дикие славяне, без всякого сомнения, растерзают нас всех на месте. Сведения с улиц были отрывисты и противоречивы – ясно лишь было, что большая часть нашей армии и полиции предпочла разбежаться, и не было никакой уверенности, что охрана дворца, если дойдет до штурма, не сложит оружие, как в сороковом. Варвары, славянские или германские, всегда будут и бесстрашнее, и беспощаднее, чем цивилизованные люди, поскольку гораздо меньше ценят свою жизнь. Несколько часов прошли в тревожном ожидании, пока наконец не стало известно, что бунт подавлен британским гарнизоном. И хотя значительное количество казаков разбежалось по Копенгагену, нанося большой ущерб собственности жителей, а нередко и угрожая их жизни, было очевидно, что Дания спасена!
Самым тяжелым последствием этого дня было катастрофическое падение