она и сама не знала. Ответ сорвался с губ, словно бы сам по себе:
– Мне не хотелось оставаться в ордене после падения Даларана. После… после гибели Антонидаса. Его убил Артас, Кейлек, – и его, и многих других. Тот самый, кого я любила. За кого собиралась замуж. После всего этого я не могла… не хотела там оставаться. Я изменилась, и Кирин-Тор тоже. По-моему, теперь они не просто нейтральны. По-моему, они, возможно, сами того не сознавая, взирают сверху вниз на всякого, кто не один из них. А весь мой опыт учит: чтобы действительно взращивать мир, нужно понять и принять всех – всех до одного, сколь бы они ни были разными. Сама бы ни за что не подумала, однако у меня на самом деле есть талант дипломата, – убежденно сказала она.
Лицо Кейлека разгладилось, гримаса боли исчезла, как не бывало. Он поднял руку и погладил волшебницу по голове, словно обиженного ребенка.
– Джайна, – заговорил он, – если ты веришь в это… а я вовсе не хочу сказать, будто ты неправа… то отчего так стараешься убедить в этом саму себя?
Вот тебе и на! Казалось, в самое сердце вонзился тонкий острый кинжал. Ахнув, точно от невыносимой физической боли, Джайна вскинула взгляд на спутника. В глазах защипало от навернувшихся слез.
– Меня никто не слушает, – едва различимо прошептала она. – Никто. Ни Вариан, ни Тралл… а уж Гаррош – тем более. Такое чувство, будто стоишь на вершине скалы, совсем одна, а ветер уносит каждое слово, стоит его произнести. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, все… впустую. Все бессмысленно. В том числе и я сама.
Губы Кейлека дрогнули, слегка изогнувшись в печальной понимающей улыбке.
– Что ж, леди Джайна Праудмур, это знакомо и мне, – сказал он. – Оба мы страшимся оказаться никчемными. Бесполезными. Увидеть, как все наши старания пропадают впустую.
Подступившие к глазам слезы потекли по щекам, но Кейлек нежно смахнул их с ее лица.
– Но я знаю вот что. Все на свете идет своим чередом, Джайна. Словно бы по спирали. Ничто не остается неизменным – даже драконы, живущие несказанно долго и, якобы, наделенные невероятной мудростью. Тогда сколь же разительно должен меняться человек? Когда-то ты была старательной юной ученицей, прилежной и любопытной, жила себе в Даларане, осваивала заклинания… Но вот явился внешний мир и вышвырнул тебя из уютного гнездышка. И ты изменилась. Ты уцелела и даже преуспела на новом, дипломатическом поприще. И снова перед тобой загадки и преграды, но уже иного сорта. И ты служишь людям иначе. Теперь наш мир… – сделав паузу, он с грустью покачал головой и поднял взгляд к небу. – Теперь наш мир не таков, каким был прежде. Ни одна вещь, ни одно живое существо прежними не остались. Да вот, позволь-ка, я тебе кое-что покажу.
Подняв руки к груди, он зашевелил в воздухе длинными ловкими пальцами. Их кончики заискрились, испуская колдовскую энергию, и вскоре перед Калесгосом повис, закружился в воздухе небольшой шар.
– Смотри сюда, – сказал Кейлек.
Сдерживая эти дурацкие слезы – откуда только и взялись? – Джайна устремила взгляд на шар колдовской силы, а Кейлек легонько тронул его пальцем. Шар словно бы рассыпался на