на мгновение закрылись, но и этого было достаточно, чтобы все опять стало по-другому. Не было спасателей, катера тоже не было. Остался только прожектор, да и тот оказался луной. Удивительно ярким полумесяцем, низко висящим над размытым покачивающимся горизонтом. Висел он и с любопытством заглядывал мне в лицо. Будто спрашивал: «А надолго ли тебя хватит?». В его серебряном свете бурное море перестало казаться бурным. Все словно замерло. Даже волны, бросающие меня с гребня на гребень, выглядели ужасающими, высокими, но статичными.
Общая картинка умиротворенности странным образом подействовала на меня. Я разжал руку, удерживающую давно догоревший фальшфейер, коснулся груди, того места где когда-то очень давно висел крестик. Закрыл глаза, попытался вспомнить молитву. Неважно какую, лишь бы молитву.
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое… – мои губы прошептали то, что удалось вспомнить разуму.
Меня, завернутого в плотную ткань, снова качнуло, закружило. Очередная, не знаю какая по счету, волна накрыла меня, прижала, вдавливая в толщу вод. Точно как и прежде, погружение было недолгим. Благодаря тому, что у прорезиненного плота еще оставался небольшой запас плавучести, меня вышвырнуло на поверхность, я взлетел на несколько метров, завис над бурным морем, жадно хватая воздух, приправленный брызгами со вкусом морской соли. На мгновение мне снова удалось увидеть путеводный свет. Яркую звезду, установленную на верхушке высокой башни. Был ли это тот маяк, который я уже видел, или другой, разобрать так и не удалось. С той же скоростью, с какой вылетел из воды, я рухнул вниз.
Совершенно неожиданно море успокоилось. Замерло. Стих ветер, лишь луна равнодушно созерцала ставшую идеально ровной морскую гладь. Даже дорожка образовалась настоящая лунная. Вытянулась она, начинаясь в метре от меня, заспешила к небесному светилу, теряясь среди чего-то угольно-черного…
– Земля! Скалы!
Впереди, нависая над морем, виднелась темная масса, куда более темная, нежели сплошная серость вокруг меня. Над ней, подмигивая, разгорался луч света. Он звал меня, манил к себе.
Рука, казавшаяся мне неподвластной, вдруг ожила и принялась загребать ледяную воду. Она давно уже не ощущала холода, она превратилась в бездушный предмет, в некогда живое весло. Она старалась, гребла, как могла, вот только берег не приближался.
Как же быстро все меняется в холодных морях! Новый порыв ветра закружил меня, волна вздыбилась, отгоняя плот от берега. Я сопротивлялся, ругался вслух и про себя, греб, но что может одна замерзшая ладонь!
Волна оттащила меня от берега. Свет маяка, то даривший надежду, то отнимавший ее, вновь померк. Я попробовал закричать, но стена ледяной воды заставила меня умолкнуть.
Стихия же продолжала бесчинствовать. Вернулись звуки, ранее сводившие меня с ума: рокот волн, рев океана, свист ветра. Только теперь не пугали они, они успокаивали. Говорили, мол, все нормально, все хорошо, ведь ты жив, пока еще. Правда, это ненадолго. Вот схватим мы тебя, да