расточительных домовладельцев и заставляли их устанавливать новые трубы, проверенные водопроводной компанией. Лишь в 1905 году в Манчестере было проведено 40 000 проверок. В некоторых районах это позволило сократить потребление на целых 50 %[452]. Ни один британский город не сталкивался с такими колоссальными утечками воды, как Детройт или Атланта в США. Жажду Лондона можно было регулировать. Впрочем, так же, как и жажду Берлина. Однако тот факт, что Лондон и другие британские города, в отличие от Берлина, не считали нужным взимать с потребителя плату за то количество воды, которое он действительно использовал, отражает политические взгляды и ценности британцев. Либеральной Великобритании не хотелось требовать от всех домовладельцев установки счетчиков, как это сделали в Пруссии. Показательны здесь слова инженера Брамуэлла, обращенные к Королевской комиссии: «Если из ста человек, которые пользуются водой, у десяти есть утечка, а у девяноста нет, то вам не стоит тревожить последних… займитесь теми десятью, которые этого заслуживают»[453].
Какое же влияние оказало появление водопроводного крана на привычки людей? Мнения существовали разные. Одни вслед за Мишелем Фуко утверждали, что люди стали более замкнуты и в физическом, и в духовном смысле. Туалеты представляли собой закрытое личное пространство. Новые гигиенические стандарты, обусловленные появлением в домах водопроводной воды, прививали людям самодисциплину, столь необходимую либерализму, учили их управлять собой. «Либеральная правительственность» родилась в водопроводных трубах[454]. Впрочем, люди в действительности были менее изолированы в тот период, чем принято думать. Связывая квартиры в единую сеть, водопровод заставлял людей активнее общаться друг с другом. Технологии распространялись медленно и неравномерно в зависимости от привычек и особенностей представителей того или иного класса. В 1890-е годы ванная с душем была настолько в диковинку даже в богатых домах Лондона, что хозяева, имевшие ее, не упускали случая похвастаться и показать ее гостям, приглашенным на ужин. В Берлине ванная была лишь у каждого семьдесят девятого жителя. Лишь к 1954 году ванная появилась в доме каждого десятого француза[455].
Туалеты распространялись быстрее: к 1913 году их наличие было нормой не только в Лондоне, но и в Лейпциге, и в Лилле. И все же для большинства людей туалет не являлся полностью личным пространством. Инспекторская проверка XIV округа Парижа в 1904 году выяснила, что лишь в каждой пятой квартире имелся собственный туалет. Остальные жители дома пользовались общим туалетом либо на своем, либо на первом этаже. Частные раковины были тоже редкостью[456]. Личная гигиена и общение с соседями, иногда перерастающее в конфликты, оставались тесно связанными друг с другом. В Ганновере каждая третья семья делила уборную с десятком или даже бо́льшим числом людей. Зачастую это помещение располагалось во внутреннем дворе дома – после войны один наблюдатель вспоминал