особенность культуры потребления стала предпосылкой невероятных достижений талантливых художников и мастеровых. Тем не менее она же делала подобные общества крайне уязвимыми и зависимыми от успехов небольших рынков предметов роскоши, а также крайне чувствительными к изменениям в международной торговле и политике, на которую они никак не могли повлиять. В 1497 году португальцы открыли новый морской путь на Восток, и это пошатнуло положение Венеции. А сразу после разгрома Священной лигой флота Османской империи в битве при Лепанто в 1571 году в Левант прибыли конкуренты венецианцев из Северной Европы. Расширение трансатлантической торговли в течение двух следующих столетий привело к тому, что центр экономической жизни передвинулся на север, в Амстердам и Лондон, что еще больше способствовало изоляции Венеции и Флоренции. Эпидемии чумы в 1575–1577 годах и 1630 году значительно уменьшили численность их населения, а Тридцатилетняя война (1618–1648) отрезала их от немецких ярмарок и городов, отобрав немногие оставшиеся рынки сбыта. Глава истории потребления, рассказывающая о расцвете и расточительстве средиземноморских городов, близилась к своему завершению.
Столкновение коммерческих амбиций и традиций, личных желаний и законов морали было типичным явлением в Европе в период позднего Средневековья и раннего Нового времени. Пусть Венеция и Флоренция и являлись лидерами торговли, рынок не стоял на месте и расширял свои границы до солидных городов наподобие Нюрнберга и небольших городков в районе Шварцвальда. И это расширение привело к увеличению числа товаров и появлению новых предметов, что стало настоящим испытанием для общественного строя. Наряду с тем, что купцы финансировали торговлю, покупали и перепродавали большие объемы продукции, они сами были посланниками новых модных веяний. К примеру, Ганс Фуггер – глава крупнейшего в XVI веке купеческого и банкирского дома в Аугсбурге на юге Германии – особенно любил обувь, сделанную на испанский манер. Он заказал свои ботинки у испанских сапожников в Антверпене, дав им детальные наставления о том, как должен выглядеть результат, описав даже небольшие декоративные дырочки[74]. Подобная новая мода и импортированные товары служили двигателями желания указать с помощью подражания и копирования на свою принадлежность к группе избранных, и это могло нарушить существующую иерархию и поменять правила поведения. Что, если подмастерье, понимающий толк в стиле, захочет скопировать обувь Фуггера? И что будет с местными сапожниками, которые могут потерять свой доход из-за иностранных конкурентов? Иногда покой могли нарушить вещи даже не из далеких стран, а из соседних регионов. В 1453 году, например, в Нюрнберге вышел сумптуарный закон, запрещающий носить ботинки с длинными носами – такова была мода, появившаяся в соседней Швабии[75].
В период с 1300-х по 1600-е годы по Европе прокатилась целая волна законов, направленных против роскоши. В некоторых частях Центральной Европы