пули отсвистели,
Будто злоба стала доброй и легла себе поспать,
Будто правыми мы были, будто правдою мы жили,
Будто подвиг свой свершили и пора, брат, помирать…
А весна вокруг цвела…
Ко-ло-ко-ла…
Фиолетовые стрекозы
Нет, это невозможно. Дурость, скука!
Истратить жизнь, уставясь в гладь смартфона,
Айфона ли, планшета, ноутбука,
Тогда как у реки в траве зелёной
По-прежнему, без звука и со звуком,
Стремительно и целеустремлённо
Проносятся красивые стрекозы,
Их крылышки прозрачные как слёзы…
Зелёные и с бронзовым отливом,
Небесно-синие и золотые,
Блестящие и с мягким переливом,
Серебряные, нежно-голубые.
И фиолетовые, словно сливы,
Повисли на травинках и застыли.
Взмахну рукой – взовьётся эскадрилья
На слюдяных, прозрачных, лёгких крыльях.
Как триста миллионов лет назад,
Как до эпохи грузных динозавров,
Сто километров в час они летят —
Орхетрумы, Либеллулы. (Но, правда,
В России много проще говорят :
«Красотки», «стрелки» тут аэронавты
И «лютки», «дедки», «бабки», «коромысла» —
Семейства и роды… Аж челюсть виснет…)
Хочу лежать средь изумрудных трав,
Крутым манёврам dragonflies дивясь:
Зависла в воздухе, потом стремглав
На перехват куда-то понеслась,
Вмиг скорректировав полёт – пиф-паф!
Они переживут нас десять раз…
А мы – в цивилизации иной,
Какой-то (это надо?) цифровой…
Цивилизация иная вдруг
Всосала человечество в смартфоны:
Где колосился спелый луг – там look,
Заснятый на зеркалку телефона…
Стрекозы-то по-прежнему вокруг
Кустов, реки, травы живой зелёной…
А люди? Быстро, стройными рядами
Уходят в Матрицу, послушно, сами…
Тут, возле речки, подогретой летом,
Для нас осталось место? И стрекозы
По-прежнему нас узнают? Ответов
Не предусмотрено для нас? Похоже,
Нечеловекомерен мир, и эта
Уже произошла метаморфоза…
Мы входим в планы Матрицы? Пропето
Шальное лето, огненное лето?..
Пятеро моих детей
Пять детей – пять моих ненаписанных книг.
Каждый в жанре своём, непохожем.
Разный вид, разный шрифт, разный стиль и язык.
Только младшие схожи. Быть может.
Яна, старшая, – дочь моих ранних потерь.
Сердце было разбито, любовь сумасшедшая.
Как в Шекспира трагедии бродит теперь —
Как со сцены высокой сошедшая…
Вся – надлом, вся – навзрыд, вся – без кожи совсем.
Не из этого мира, не из этого времени.
Вся –