винтом снег длинными рвущимися жгутами нёсся, вихрясь, безжалостно трепля жалкие измочаленные кусты. Устраиваясь поудобнее на выстуженном парашютном ранце, который укладывала моя Тоня, я чувствовал себя предателем, но ведь она теперь маленькая девочка, криво усмехнулся я, но в то же время новое сладкое, непостижимое чувство переполняло меня с верхом, закружив как вихрем мою непокорную голову. Нет только не сейчас, подумал я, сейчас взлёт и никаких сантиментов. И подумав так, я до упора сдвинул вперёд сектор газа. С рёвом пришпоренного коня мой боевой ИЛ мчался по взлётной полосе, рывками ускоряя свой бег, завихряя позади себя ураганный ветер… Ручку на себя и земля вмиг провалилась, кромки сосен помахали нам вслед своими раскидистыми лапами, земля широко раскачивалась открывая горизонт. Мчался, мчался стремительно назад тамбовский лес, отлетая прожитой жизнью. Прощай Тоня, беззвучно шептали мои губы. Чёрной молнией излучая гром на всю округу пронёсся мой ИЛ над лагерем Народной Армии и бойцы гурьбой выскакивали из своих землянок провожали нас своими взглядами. Чёрная тень, размазанная скоростью проносится в 100 метрах над лесом, сметая снег с вершин прямо на головы наблюдателям. Это я летел окрылённый сладким поцелуем… Мотор нахально ревел на номинальном режиме бескультурно оглашая окрестности свои рёвом до самого горизонта. Серым пятном наплывала Осиновка и я приглядевшись тут же заметил сигнальные костры обозначившие аэродром «подскока», совсем рядом с железнодорожной веткой. Молодец Сергей, успел к сроку! Я повернул голову к кабине стрелка и увидел милую головку с золотом пышных волос, волнующихся на ветру как поле пшеницы (зачем Настя сняла шлемофон Сергея? – подумал я, а впрочем, он же летний и совсем не греет). Я улыбнулся и прошептал сам себе «всё будет у нас хорошо»…Примеряясь к ветру и посадочной полосе, я резко запрокинул ИЛ в крутой вираж, высматривая посадочные знаки. Медлить нельзя, бензина в баках на пределе. Быстро в голове выполняю расчёт на посадку. Чего тут только не учитывается: высота полёта и скорость самолёта; направление и угол ветра, обороты двигателя и шаг винта; наддув нагнетателя мотора, угол снижения, вертикальная скорость снижения; сигналы финишера и собственное настроение. Всё это одновременно и в уме, руки ведь заняты… Значит, вноси поправки, и не какие попало, а предельно точные в соответствие складывающейся обстановке и очень быстро, ведь самолёт не стоит на месте. Цена ошибки обычно заканчивается либо авиационным козлом, либо аварией, либо смертью. А сегодня членом моего экипажа была очаровательная девушка, в которую я кажется, влюбился, причём по уши.
Поймать последний дюйм, вот конечная задача расчёта на посадку. Вот я уже на четвёртом развороте «коробочки», краем глаза заметил мигнувшую красным – бычьим глазом сигнальную лампочку критического остатка топлива (сила инерции качнула бензин в расходном баке). Беглый взгляд на конец полосы