называет почти среднее арифметическое между этими крайними значениями, вероятно, недалек от истины: 145 фильмов.
Уже в марте 1924 года она писала Ольге Леонардовне в Москву: «Вчера совершилось мое крещение! Вперед появились плакаты с моим именем, потом заметки в газетах. Я впервые играла в драме… Я только помню, никак не могла понять, что я этим прыжком на сцену стану артисткой. Ведь я, кроме занятий с Мишей, никакой школы не имею. Разве только влияние его и студии, где мы дни и ночи проводили».
Через несколько дней она докладывала тете: «Эти дни вышли все критики обо мне. У меня самый большой настоящий успех. Театр вечно полон. Мне самой так смешно. Я здесь стала известна. Люди из-за меня идут в театр, в меня верят… Я в руках очень хорошего режиссера, так что ты не бойся. Ни немецкой школы, ни пафоса мне не перенять. Я каждый вечер играю с такой радостью, с таким волнением, плачу, вся моя жизнь сконцентрирована на сцене». (Письма Ольги Чеховой и ее сестры Ады Книппер к Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой хранятся в Музее МХАТа.)
В пьесе Осипа Дымова «Бабье лето» Чехова играла уже главную роль. К ней пришел успех, но она была слишком умна, чтобы не понимать, что это только начало. В тот ее первый успешный сезон 1924 года у нее был ангажемент до середины июля. Она играла по-немецки русские пьесы: «Мизерере» Юшкевича и «Бабье лето». Приглашение в Мюнхен и Вену не приняла, потому что твердо решила серьезно работать. («Я работаю с энергией ста лошадей. Другая жизнь».) С фильмами успела съездить в Рим и Флоренцию и в 1925 году уже снялась в семи лентах. Предложений в кино было гораздо больше, чем в театре. «Пылающая граница», «Крест на болоте», «Мельница под Сан-Суси», «Город соблазнов» – имя Ольги Чеховой становилось очень известным.
Наступил 1928 год, и в Германии появляется Михаил Александрович Чехов. В СССР его «достала» чекистская цензура. Вспомним, что Михаил Чехов – руководитель МХАТ-2, который естественным образом отпал от Художественного театра, не переставая быть его детищем. Руководство театром в условиях постоянного и страшного давления (не только цензуры: сам я в роли директора театра не выдержал и полутора лет, хотя в 1995–1996 годах партийного давления уже не было – только чиновничье) оказалось Михаилу Александровичу не по силам – он не вынес этого. Однако Чехов был известен только в России (СССР), а в Германии, да еще без языка, его театральный гений мало кому был нужен. И Ольга взялась рьяно помогать бывшему мужу. Кстати, с Яроши она рассталась практически сразу же, как только ступила на немецкую землю.
Итак, без посторонней поддержки Михаил Чехов не сделал бы и шага, и Ольга оказала ему эту поддержку. В 1928 году она уже твердо стоит на ногах. Она не только добивается, чтобы Михаил сыграл вместе с нею в фильме «Паяц собственной любви», но и сама ставит этот фильм как режиссер. Вскоре Михаил Чехов получает ангажемент у Рейнхардта.
Но Чехов рад был совсем другому: он наконец встретился с дочерью! Олечке уже 12 лет, и она очень на него похожа. Ольга Константиновна