Как же я ненавижу то чувство. Анна Евгеньевна Суменкова (ISSA)

новыми и новыми порциями выступают на глазах от боли, которую ты сам себе и причиняешь. Губы, искусанные до того, что стали пунцовыми, приоткрываются и изо рта вырывается стон боли, сопровождающийся кровью, что теплыми тонкими струйками бежит по твоему запястью, а после, с легким звуком, похожим на «буль», отдающимся в голове эхом, капает в воду, окрашивая ее на несколько миллиметров вокруг себя в алый. Тогда ты понимаешь, что слишком сильно нажала на бритву. Ты сидишь в теплой воде, в ванной, закрывшись на замок, музыка, которую когда-то ты слушала с наслаждением, стала бить по ушам неприятным отголоском. Ударив несколько раз ладонями по ровной глади воды во все еще набранной ванной, ты перестала глотать слезы и делать вид, что тебе хорошо… Ты перестала делать вид, что все хорошо…

      Ты хочешь все это почувствовать, тебе хочется нанести как можно больше порезов на свое тело, но вместо этого ты лишь сидишь и, как загнанный в угол зверь, кусаешь губы до крови, держа в дрожащих, совсем неуверенных, руках бритву – ты боишься. Тебе больно, да, не спорю, тебе больно морально, что-то давит откуда-то из-под ребер, стараясь выжать из тебя весь крик, но ты не поддаешься, нет, ты не хочешь кричать, ведь дома ты не одна… За стенкой, в своей комнате отец, вновь развлекается с какой-то очередной девушкой, которой он обещал вечную любовь и горы золота, но на часах уже два ночи, а в голову этим двоим, ударил алкоголь, поэтому никто из них об этом и не помнит.

      Ты вновь приоткрываешь губы, в желание закричать, но вновь вспоминаешь, что дальше по коридору от ванной в своей комнате сидит брат и изо рта вырывается сдавленный хрип. Наверняка, он сейчас играет в компьютер или переписывается по скайпу со своей девушкой… «А кто есть у тебя?» – в который раз задаешься ты вопросом, ожидая ответа, ну, или на крайний случай, совета непонятно от кого. В недрах твоей памяти всплывает образ твоей матери. Он расплывчат, ведь ее уже как восемь лет нет в живых, ты лишь помнишь ее манящую и добрую улыбку, которая подвигала на действия, а также тот взгляд… Он был величественен, но в тоже время так добр и наивен, что казалось, будто это глаза ангела. «Она единственная, кто по – настоящему любила меня…» – ты опять забываешься в слезах, не обращая внимания на то, что в дверь ванной в который раз настойчиво кто-то стучит.