светлыми волосами, Никита походил на древнего воина, но под ним набирал скорость не горячий скакун, а ревущая стальная машина. Гигант разогнался по двору, разбудил грохотом мотора весь дом. Промчался сквозь переулок между двумя глухими стенами, оставив метаться эхо, и, повернув за угол, под раздающиеся из окон недовольные крики скрылся во мраке. Повезло только соседу на первом этаже – он уже не спал.
* * *
В городском Управлении милиции лейтенант Григорий Старыгин неторопливо шёл по коридору, как обычно погружённый в размышления. Обдумать появившиеся интересные мысли о том, как провести очередной одинокий вечер, ему не дали. Рядом энергично зацокала каблучками младший следователь Юля Молчанова, совсем недавно пришедшая к ним на практику после юрфака, и что-то торопливо ему рассказывает. Григория где-то глубоко внутри начало морозить.
После смерти жены он замкнулся в себе, вычеркнув из круга общения лица женского пола. Когда сотрудницы обращались к нему, он отмалчивался или ограничивался несколькими скупыми фразами. Из-за чего нередко возникали неприятные или даже конфликтные ситуации. Отчасти это и послужило предпосылкой к намечающемуся отпуску – начальник торопился отправить подчиненного на отдых, и не дать появиться трещинам в коллективе.
А ведь всего несколько лет назад оперуполномоченный Старыгин был счастливейшим человеком: красавица жена и две хорошенькие дочери, девушки четырнадцати и двенадцати лет.… Три года… Много ли это? Чтобы забыть – нет… Три года назад шайка молодых грабителей, которых он упорно разыскивал, ворвались к нему в дом. Подонки надругались над его женой и дочерьми, разворотили всё, что только можно было, и ушли, оставив несчастных полумёртвыми на полу в столовой, среди обломков мебели. Когда после звонка соседей Григорий примчался домой с оперативной группой, старшая из девочек, Катя, была уже мертва.
Убитый горем оперативник был невменяем. Товарищи ещё долго вспоминали, как дико он орал над женой и дочерьми, а потом, когда их увезли машины скорой, замолк и сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Сам Старыгин почти ничего не помнил о том моменте. Вокруг, в звенящей тишине, ходили врачи, мелькали в коридоре люди в форме, которые казались Григорию знакомыми, но он никак не мог их узнать. В ускользающем рассудке терялись лица подходивших к нему оперов.
Больше Григорий не видел ничего: перед глазами поплыли сверкающие круги, и он провалился в темноту. Только напоследок, где-то в пульсирующем расплывающемся сознании ему показалось, что он слышит далёкие звонкие голоса дочерей, которые зовут его. Затем лёгким облачком промелькнуло лицо жены Светы и исчезло, унося в небытие последние крупицы слабо вспыхивающих мыслей.
Очнулся Старыгин в больнице через двое суток. И только тогда узнал, что супругу и младшую дочь сразу отправили в клинику, но Светлана скончалась по дороге, так и не придя в сознание. Услышав это, Григорий кивнул и пробормотал что-то вроде «Повезло». За жизнь младшей дочери, голубоглазой Оленьки четыре часа боролись лучшие хирурги, но, несмотря