я тебе сказать не могу, ты все равно не сможешь меня понять.
– Вот еще! Не такая уж я и глупая – говори!
– Нет, я лучше скажу тебе другое: я совсем не считаю, что ты мне не подходишь. Почему ты вообще так решила?
– Ну, это же ясно. Ты крутой парень на шикарной тачке, любая красавица побежит за тобой, стоит только пальцем поманить. А я… ну, не совсем красавица и, к тому же, не совсем девочка. В следующем году мне исполнится двадцать шесть. Я не самый выгодный для тебя вариант. Это-то меня и смущает. Почему ты так со мной возишься?
Влад с улыбкой покачал головой:
– Значит, ты считаешь себя старой?
– Не то чтобы старой, скорее, не первой молодости…
– Неужели ты действительно так думаешь?
– Не знаю. Все так думают.
– Кто – «все»?
– Да все, кого я знаю. В том числе и моя мама.
Неожиданно Влад перегнулся через стол, так что его лицо оказалось в полуметре от моего. Я невольно отпрянула, а он серьезно, но, к счастью, не мрачно произнес:
– Возможно, тебя это огорчит, но ты не такая уж и старая. Если бы ты действительно была взрослой и мудрой, какой себя считаешь, ты бы уже давно поняла, что «все» – это толпа глубоко несчастных ничтожеств, старающихся любой ценой сделать несчастной и тебя. А раз ты этого до сих пор не осознала, значит, ты все еще наивная девчонка, которой еще только предстоят умозаключения старости.
Тут он откинулся обратно на спинку стула и сложил руки на груди.
– Не знаю, поверишь ты мне или нет, но то, что я сейчас расскажу – чистая правда, какой бы невероятной она ни казалась. Хотя сверхъестественной я бы ее также не назвал, скорее, необычной и неправдоподобной. Видишь ли, я происхожу из очень древнего русского рода, в котором все мужчины испокон веков были однолюбами. Однажды полюбив одну женщину, они хранили ей верность до конца своих дней, даже если она умирала раньше их. Чтобы отыскать свою единственную любовь на всю жизнь, моим предкам приходилось тратить много лет, порой даже десятилетия. Но зато, когда их поиски завершались успехом, они обретали не пустой холодный брак, а вечное неизбывное счастье, уничтожить которое была способна только смерть. Смахивает на сказку, верно?
– Да, есть немного,– пробормотала я неуверенно.
– Тем не менее, это правда. Еще в дворянской России Рахмановы были известны, как мудрейшие деятели государства, вернейшие друзья и надежнейшие мужья. Способность любить только одну женщину может показаться несколько странной, даже отдающей мистицизмом (кое-кто в былые времена так и считал), но Рахмановы на собственном опыте убедились, что от нее не уйти. И я тоже это знаю, поскольку являюсь таким же Рахмановым, как и мои предки, пускай и живу в двадцать первом веке. Знаешь, я ведь уже почти смирился с тем, что в этом мире не существует женщины, которую я могу полюбить, которая предназначена мне на всю жизнь. Ты не ошиблась, я знал множество ослепительных красавиц, которые считали, будто я им нравлюсь, но я испытывал к ним то же, что испытываю сейчас вот к этим стенам – да, они красиво оформлены, и на них