которые, несмотря на это, шьют изделия отличного качества, иногда не выполняют план и получают заработную плату меньшую, чем остальные, хотя их работа пользуется большой популярностью.
Для ателье, например, Москвы невыгодно принимать заказы на пошив брюк, мужских костюмов, на перелицовку изделий, поскольку нормы времени на эти операции слишком малы, незначительны расценки оплаты труда. Ведь фонд заработной платы планируется и устанавливается ателье вышестоящими организациями. Чтобы выполнить такие заказы, надо или перерасходовать фонд заработной платы, или превысить прейскурантную цену. Поэтому ателье стараются отказаться от подобных заказов».
То ли чтобы отвадить клиентов, то ли по действительной бедности, в ателье зачастую требовали, чтобы клиент сам доставал и «приклад» – подкладку, ватин на простёжку. И пахло в ателье как-то очень тяжко, отпариванием, утюженьем, толстым сукном – сукно ведь пахнет особо, душно, придавливая, что ли, кто служил в армии – знает.
У частного мастера всё по-другому. Он постарается выкроить из отреза сукна, купленного впритык, что нужно, прикинет и раз, и два, и пять, если потребуется. Шить он будет долго, но не много дольше, чем в ателье, возьмёт дороже, но это будет вещь так вещь.
Напомню старый анекдот, который анекдотом, собственно, не является. Мастер шил брюки долго и когда все же закончил, заказчик посетовал: даже сам господь бог – анекдот советский, а потому некоторые слова, в духе времени, пишутся со строчных – сотворил этот мир несколько быстрее. «Вы правы, молодой человек, – ответил мастер. – Но вы посмотрите на этот мир. А потом взгляните на эти брюки!» История рассказывается как анекдот, потому что не помнят и знать не знали, кто же сказал эти замечательные слова, думают, что слова народные, то бишь – фольклорные (о том, кто сочинял советский фольклор можно прочитать в главе «Неравнобедренные геометрические фигуры разного возраста, притягательности и достоинства»). Но сказал их реальный человек, отец кинорежиссёра Юлия Райзмана, знаменитый портной.
Некоторым деятелям советской эпохи сказочно повезло – их близкие родственники были наделены практическими талантами, что позволяло отпрыскам развивать и совершенствовать таланты художественные. Известной портнихой была мать Алексея Аджубея, и потому он со спокойной душой мог поступить в театральное училище, а затем на факультет журналистики, превосходным портным был отец поэта Семёна Кирсанова, и тот подтрунивал над композитором Модестом Табачниковым: портной всегда выше табачника, соавтору надо принять субординацию.
И, уж к слову пришлось, когда поинтересовались, откуда такая странная фамилия у английского режиссёра Питера Брука, двоюродного брата режиссёра Валентина Плучека, то острослов заявил – чего странного, на вывеске его родителя так и значилось: закрой мужских брук.
Попасть к частному мастеру было сложно, надо иметь знакомства, чтобы получить рекомендацию, потом дождаться очереди. В государственном ателье,