собирался ставить масштабный эксперимент – он намеревался воевать за свое Отечество.
Корабли Черноморского флота вернулись с больших маневров 20 июня 1941 года. Как всегда, на Графской пристани играл сияющий медью оркестр, капитанам крейсеров и линкора «Парижская Коммуна» поднесли традиционных жареных поросят. По кораблям объявили приказ принимать на борт боекомплект и пополнять припасы. Потом офицеры в белых парадных кителях и при кортиках сошли на берег, команды получили долгожданные увольнительные.
Отправился в Севастополь и командир 35-й батареи, отпустив на сутки личный состав в увольнительные. «Пусть насладятся последними мирными днями», – с фатализмом подумал Алексей. Он переоделся в парадную форму и тоже решил отправиться в Севастополь, любимый белокаменный город, где с Графской пристани открывается вид на бухту со стоящими на якорях боевыми кораблями.
На площади Нахимова в центре города на пьедестале возвышалась статуя Ленина с четырьмя фигурами вокруг постамента – матроса, крестьянина, рабочего и солдата. Алексею, современнику из Донецка 2014 года, было как-то не по себе от этой скульптурной композиции. Но дело в том, что памятник адмиралу Нахимову был демонтирован в 1928 году как слуге царя. А в 1932 году на его месте был установлен памятник Ленину.
Алексей лишь помнил, что старый дореволюционный памятник легендарному русскому адмиралу был повернут спиной к городу и лицом к морю. Нахимов как бы прикрывал собой Севастополь от неприятелей.
Но вот белокаменная колоннада Графской пристани с величественными мраморными львами была на привычном месте. Слева, если стоять лицом к бухте, в «ракушке» летнего театра играл оркестр. Алексей неторопливо прошелся по площади, спустился по широким ступеням к воде. Черноморские волны ласково плескались у ног. От пристани отчалил паровой катер, перевозящий пассажиров на Северную сторону. Дальше на бочках стояли красавцы-крейсера и эсминцы. Громада линкора «Парижская Коммуна» с характерным изгибом передней дымовой трубы подавляла своими величественными размерами, в плоских башнях зачехлененные дремали двенадцатидюймовые орудия, такие же как и на Тридцать пятой бронебашенной батарее.
Алексей постоял немного, а потом поднялся по лестнице и вышел на площадь. Он раздумывал, куда бы пойти, когда ветер сорвал с головы молодого офицера фуражку. Чертыхнувшись, Алексей погнался за «строптивым» головным убором. Фуражка упала рядом с компанией девушек в военной форме. Одна из них подняла ее и передала в руки подбежавшему Алексею.
– Аккуратнее надо быть, товарищ капитан, – с улыбкой заметила девушка, поглядев на петлицы офицера. В ее светло-карих, янтарных, слегка миндалевидных глазах мелькали озорные искорки. Волосы цвета воронова крыла были заплетены в тугую косу и уложены на затылке. Смуглая кожа, чуть скуластое лицо, прямой, чуть вздернутый нос и полные губы помимо воли притягивали взгляд. А вот в петлицах светились рубином лейтенантские «кубари».
Подруги