но иначе придется худо. Анаретт пригрозила наложить на меня обездвиживающие чары, когда придет время лечь с Рансовье. Не сама, конечно. Уговорит мать, и та прикажет магу-лекарю. Но я не могу так рисковать, ведь у меня только один шанс спастись: пойти с Темным в опочивальню, а потом сбежать, и я твердо решила, что им воспользуюсь и даже припрятала кое-какие вещи в старом амбаре, превращенном в склад для всякого хлама.
Как улизнуть в брачную ночь, тоже придумала. Жаль только, что я не в состоянии полноценно пользоваться собственной магией. Без инициации, которую мне никто не провел и уже не проведет, лишь сильное потрясение или какое-то из ряда вон событие может помочь раскрыть мои способности. Но я давно утратила на это надежду, если уж теткины издевательства не возымели эффекта, не стоит и мечтать стать полноценным магом.
– Давай, – пихнула меня Анаретт.
В последние дни сестрица нашла новое развлечение – до смерти полюбила куражиться над слугами, называя это тренировкой, хотя я и не видела в подобном особой нужды.
– Старайся, Ренни, не то матушка прикажу выпороть любого, кто тебя распознает, – пригрозила она в который уже раз.
Допустить, чтобы высекли стряпуху, которая угощает меня тайком булочками, или болтливую, но совершенно не вредную зеленщицу, я конечно же не могу.
Напустив на себя надменный вид, шагнула в проем и рявкнула:
– А ну прекратили трепаться!
Тетки от испуга вскочили с табуретов. Зеленщица пошатнулась и ухватилась за сердце, а стряпуха уронила тяжелую скалку себе на ногу. Едва сдержавшись, чтобы не поморщиться от жалости, я погано расхохоталась. Так, как это сделал бы сестра в такой ситуации. Анаретт не слишком умела сочувствовать, а слуги для нее были не живыми людьми, а чем-то вроде мебели. Она не видела за исполнителями живых людей.
– Это тебя Аэр наказал, чтобы меньше слушала сплетни, – с довольным видом изрекла я, подбавив в голос яда. – А тебя накажу сама, чтобы язык не распускала!
Произнося гадкие слова и наблюдая испуг ни в чем не повинных женщин, ненавидела себя за это.
– Да, ваше высочество. Это больше не повториться, ваше высочество, – покаянно залепетали они, низко кланяясь и заискивающе поглядывая.
Сердце сжалось, когда я увидела слезы, блеснувшие в глазах зеленщицы. Но лучше так, чем двадцать ударов плети, успокаивала себя, мучаясь от угрызений совести. Пусть лучше так…
– Ты что все еще здесь делаешь? – обратилась к зеленщице.
Надо бы выпроводить ее отсюда побыстрее от греха. Пусть убирается, пока Анаретт еще какую пакость не выдумала. Ну как меня заставит ее наказать.
– Простите, ваше высочество, я только принесла свежую зелень, – растерялась та, бледнея еще больше и хлопая реденькими ресницами.
– Мы больше не нуждаемся в твоих услугах.
Женщина всхлипнула, я знала, что это ее самый верный заработок, а дома ждет неизлечимо больной сын.
– Простите… Принцесса Анаретт! Ваше высочество, – она вдруг бросилась к моим ногам,