сама тоже из Харькова, вот только живу в Питере уже почти двадцать лет. Тоже, как и ты приехала поступать в начале шестидесятых, вот и прижилась. Да и тетка у меня здесь. Блокадница.
Регина внимательно слушала, даже не задавала никаких вопросов, а Алевтина, сама не зная почему, вдруг разоткровенничалась и стала рассказывать девушке о городе, о людях в нем живущих, о себе и уже старой тетке, у которой «совсем крыша поехала», о том, как надоело Алевтине ей» жопу подтирать»…
Комендантша все болтала и болтала, словно ее прорвало. Регина молча слушала. Наконец Алевтина, (словно) очнувшись, смолкла на полуслове, уставилась на Регину:
– Умеешь ты, девка, человека разговорить. Прям дар у тебя какой-то. Ни с кем я так откровенно не разговаривала в последние годы.
(… Регина непонимающим взглядом смотрела на женщину. Она еще не знала, что этот Дар не раз сыграет с нею злую шутку. Что часто люди, чья откровенность ей не нужна была и даром, будут выворачивать перед нею души наизнанку. Что станут вытаскивать на свет Божий такие скелеты, о существовании которых и самим вспоминать страшно. А потом сами себе не смогут простить своей же откровенности, и станут молча ненавидеть свою слушательницу. Не простив девушке того, что стала невольным свидетелем их нелицеприятностей и проблем, их душевного стриптиза …)
– Ну хорошо, пойду я, а ты обживайся пока, – Алевтина направилась к двери, обернулась на пороге:
– И не болтай ни с кем о том, что я тебе тут понаговорила.
Регина улыбнулась:
– Да я вообще-то не из болтливых.
– Ну вот и хорошо.
Дверь за Алевтиной закрылась. Девушка наконец-то осталась одна.
глава вторая
Алевтина продолжала чуть ли не ежедневно захаживать в комнату новенькой абитуриентки. Больше не было душеизлияний, но взрослую женщину словно тянуло увидеть эту странноватую девушку. Она внимательно смотрела ей в глаза, сама не понимая, что надеется в них увидеть. Регина была приветлива и ни словом, ни взглядом не напоминала о разговоре, состоявшемся в первый день.
Вскоре Алевтина успокоилась. Она отыскала учебники по математике и принесла их девушке. Регина в незнамо-какой раз повторяла и решала задачи. О сочинении и обществоведении она не беспокоилась, гуманитарные науки ей давались легко, а вот математику, которая была профильным предметом, нужно было сдать дважды: устный и письменный экзамен. Денег, выданных матерью, становилось все меньше, как бы жестко не экономила Регина. Выходить за рамки рассчитанного бюджета, было нельзя. Девушка была уверена, что поступит, не может не поступить, а там и стипендию дадут… в общем, как-то будет.
– Ну, и долго ты пирожками давиться собираешься? – на пороге комнаты стояла Алевтина, распахнувшая дверь, как всегда, без стука.
Регина поперхнулась, не успев проглотить кусок, и долго откашливалась:
– Откуда Вы знаете?
– Я что, по-твоему, слепая? Или совсем дура? Давай-ка я тебя в столовку устрою, посуду там мыть или овощи