что у него их не было. В иные дни рождения их приходилось принимать от гостей пачками да еще и спасибо говорить.
Наконец «Ахтамар» был вскрыт и разлит по емкостям, которые для такого случая Турецкий даже предварительно ополоснул, чтобы драгоценная жидкость ни в коем случае не смешивалась с запахом предыдущей влаги. Меркулов поднял свой стакан, на дне которого плескались символические капли.
— Александр! Ты относишься к тем редким людям, которые...
Зазвонил телефон. Турецкий с досадой снял трубку:
— Да.
— Авиакассы? Я хочу забронировать два билета на...
— Это не авиакассы!
— Да? Значит, я все-таки попала в диспетчерскую. А вы не могли бы меня переключить?
— Вы ошиблись.
Меркулов начал сначала:
— Александр! Ты относишься к тем исключительно редким людям...
Телефон снова ожил. Турецкий в сердцах схватил трубку и зашипел:
— Милочка! Ну какая это вам на хрен диспетчерская?!
— Саша, — пораженно пролепетала на другом конце провода Ирина Генриховна. — Что случилось?!
— Ирка, — обомлел Турецкий, — я это, ну в общем... не телефонный разговор. — И он оперативно дал отбой, перевел дух и кивнул Меркулову на его стакан. Заместитель главного прокурора страны снова поднялся и терпеливо начал:
— Саша. Ты относишься к тем...
Телефон словно ждал этих слов.
— Почему бы тебе его просто не отключить? — риторически вопросил Грязнов.
На секунду в комнате воцарилось молчание. Такой простой вариант почему-то в голову не приходил.
— Я всегда так поступаю, — продолжал Грязнов травить душу.
— И это говорит оперативный работник, — укоризненно пробормотал Солонин, сосредоточенно рассматривая содержимое своего стакана.
— Это говорит, — механически поправил Турецкий, — начальник уголовного розыска. Московского, между прочим.
Телефон между тем все еще звонил. Турецкий собрал волю в кулак и выдернул шнур из розетки. Все с облегчением вздохнули. Даже Меркулов. Он был готов продолжить свой тост. И наверняка бы сделал это, если бы в дверь не постучали.
Все четверо с досадой поставили свои стаканы на стол.
— Предлагаю не открывать, — все в том же деструктивном духе высказался Грязнов.
Солонин хмыкнул.
Турецкий вопросительно уставился на своего шефа. Тот отрицательно покачал головой. Дескать, это уже слишком.
Турецкий вздохнул и побрел к двери. Кого еще нелегкая принесла? Он открыл дверь и обомлел. На пороге стоял... Генеральный прокурор Демидов. У Демидова была длинная физиономия и неподвижные глаза. Генеральным он стал совсем недавно, и от этих неподвижных глаз все еще традиционно ждали многого.
Реакция на нежданного гостя была следующей. Солонин инстинктивно затянул галстук, Меркулов незаметно убрал стакан в стол, а Грязнов демонстративно допил