Зимой может и все ходят, а летом что-то рвения особенного ни кто не проявляет. Да и запутано там все. Я недавно видел одного чудака, так он в такой паричище обрядился – до пояса букли висели и треуголка вся в перьях. Индейского вождя вспомнил. Так у того победнее были. А у этого павлиньи торчали. Народ на улице шеи чуть не посворачивал, оглядываясь. Вот уж "белая ворона", так ворона. А это… – Мишка махнул рукой на прически Силиверстовича и Петра Павловича … – обычное дело. Провинциалы, что с них взять? Москвичи привыкли, что город, как двор проходной. Кого только нет. И удивить их уже давно не просто.
– Так может и мне тогда снять, Петрович? Взопрел действительно, круги уже перед глазами.
– Да снимайте вы этот камуфляж ленфильмовский,-
Мишка сочувственно взглянул на Академика.– А сюртучки-то тоже не по моде, молью побиты опять же,– пригляделся он к одежде реквизитной.– Даже заплаты смотрю есть. Реквизит он и есть реквизит. Перескочим и первым делом к Лили. Вот уж кто будет рада. Сразу три заказа. Ну а женщин Катюша обошьет. Тоже рада будет.
Переместились на второй этаж особняка, в самую большую комнату "залу". Женщины принялись осматривать помещения, а мужчины уселись за столик для курения.
– Кофе нам тут подадут?– поинтересовался Петр Павлович, оглядывая "залу".
– Подадут,– Мишка позвонил в колокольчик и на его звон примчался Павлушка.
– Здрасте, барин, че изволите?
– Ты вот, что Павлуш, Не зови меня барином, хорошо?
– А как звать?– растерялся мальчонка.
– Ну-у-у… – Мишка задумался.
– Зови его, сынок, дядькой Мишкой,– подсказал Петр Павлович.
– Не-е-е… Так-то нельзя, тятька заругат и ухи оборвет,– запереминался с ноги на ногу Павлушка.
– Михаилом Петровичем зови,– пришел всем на помощь Академик.– Раз не барин и не дядька. Можешь еще сударем величать, тоже приемлемо.
– Слушаюсь, ба…сударь, Михайла Петрович, чего изволите?– сориентировался моментально Павлушка.
– Позови папаню своего сюда, знакомиться с гостями, ну и маманю. Хотя…-
Мишка прислушался к доносящимся снизу голосам.– Маманю, похоже, уже и не нужно. Без нас уже познакомились.
Павлушка умчался, шлепая босыми ногами по паркету и через минуту явился Гриня, изумленно остановившийся на пороге. В одной руке он держал здоровенный колун, а другой утирал пот со лба. Из дровяного сарая очевидно сынуля его выдернул.
– Чего это ты, Гринь, с топором? Никак повышенного жалования хочешь потребовать? Так мы не жадные целый рубль платить согласны в месяц тебе и столько же Марфуше, а вольные оформим на этой же неделе,-
засмеялся Мишка, а Гриня взглянув на колун, засмущался и начал искать глазами место куда бы его поставить, чтобы не дай Бог чего не сломать или не поцарапать.
– Да сунь ты его уже куда-нибудь, тяжелый ведь,-
посочувствовал ему Мишка и, взяв колун из рук, совсем растерявшегося Грини, положил его прямо на полированную столешницу.
– Вот, знакомься. Вся моя