прачку.– Уйди прочь, дурра!
– А-а-а-а-а-а!– завыла та, упав на булыжники.– Убийца-а-а-а-а-а! Люди-и-и-и, помогите!
– Своих защищае-е-е-е-т!– подлил масла в огонь коротышка с телеги.– Бей офицеров, предателей народа!– и народ, услышав призыв своего неформального лидера, схватился за дубины, копья и топоры. Только что стояли и слушали вполне миролюбиво, раскрыв рты и вдруг, откуда что взялось. Толпа буквально взбесилась, налетев на конвой и затаптывая ползущую на четвереньках прачку-помойщицу.
Охрана ощетинилась штыками и саблями, но в дело пошли топоры и пики, которых было гораздо больше и стычка переросла в избиение конвоя вместе с конвоируемыми. Их оттеснили к набережной и долбали чем попадя. Несколько офицеров пытались образумить толпу и даже выстрелили вверх из пистолетов, но только раззадорили напавших. Какой-то здоровенный мужик в фартуке и белом колпаке на голове, очевидно повар, размахивая кухонным ножом, ринулся на идущих в первом ряду колонны арестованных коменданта крепости Лоне и попытался ткнуть им его в грудь. Но тот, ловко увернувшись, пнул верзилу ногой в живот.
Получив качественно ботфортом под дыхало, повар согнулся пополам и, хватая ртом воздух, выпучил глаза.
– Измена-а-а-а!!!– орал коротышка с телеги, подпрыгивая на месте. И народ подхватил:
– Бей, аристократов!!!– еще интенсивнее замелькали топоры и дубины, сбивая с ног десятка два конвоиров. Повара заботливо отвели в сторону и две сердобольные женщины в чепцах, принялись оказывать герою неотложную помощь, заключавшуюся в благих советах и поглаживанию по голове плешивой, уже без колпака.
А народ, повиснув на конвое и арестованных гроздьями, рвал несчастных в клочья.
– Дайте мне!!!– отдышавшийся повар, размахивая ножом, ринулся в свалку и, подобрав на ходу, оброненную кем-то из конвойных саблю, протолкался к обидевшему его коменданту.
– Руби ему голову мерзавцу!– подал совет с телеги коротышка и повар, сбив с ног маркиза де Лоне, тут же не задумываясь и воплотил этот совет в жизнь.
Двумя ударами сабли он почти отделил голову несчастного от туловища и докончил обезглавливание кухонным ножом, которым в отличие от сабли пользовался гораздо профессиональнее.
Ему тут же подсунули ржавую пику, на жало которой он и насадил уже мертвую голову коменданта. Бывшего, последнего коменданта, бывшей королевской тюрьмы.
Обезглавленное тело швырнули в Сену и оно поплыло, окрашивая воду в красный цвет.
Откуда-то из ближайшей улочки к месту расправы над конвоем и арестованными, выбежали сотни полторы гвардейцев, под командованием офицеров они кинулись на помощь товарищам и слаженными действиями, оттеснили толпу от жертв. Окружив их плотным строем, они сверкнули штыками и по команде офицера, выпалили над головами людей, приводя их в чувство.
– Всем прочь!– орал усатый капитан, выпучив от напряжения глаза.– Всех перестреляю!– толпа колыхнулась и отхлынула, унося в виде трофея комендантскую