белизне атласа, плотно укрывавшего ее от шеи до запястий. Каждый вдох и выдох сопровождался восхитительным колыханием груди. Затем она повернулась, чтобы показать ему дорогу, и обнаружилось, что плотный атлас завязан на спине свободными узелками, в прорезях между которыми виднелась мягкая телесного цвета тесьма, скорее, ткань, уложенная в изящные складки и расположенная ярусами. Стокер последовал за этим блаженным зрелищем по темному коридору.
Он почувствовал приятное возбуждение, напоминавшее бьющую через край нервозность. Он обезумел от одного ее вида. Он заметил, что миссис Уайлд что-то несла в руке. Это был пышный бледно-розовый цветок, отличавшийся от тех, что росли у нее вдоль ограды. Длинный стебель розы цеплялся за ее юбку.
Прихожая одной стороной прилегала к очень милой гостиной. Она указала ему на стеганую софу, а сама задержалась у маленького столика под зеркальной вешалкой для шляп. Здесь она склонилась над букетом из точно таких же тепличных роз, как та, что она держала в руке. Их было по меньшей мере две дюжины, все неестественно большие. Их бледно-розовые лепестки были такие же плотные и блестящие, как и атлас ее платья.
Она поставила цветок в вазу и сказала:
– Надеюсь, что остаток вечера, после того как я уехала, прошел интересно.
– Я скучал без вас.
– Что ж, мой отъезд мог вызвать что угодно, но не скуку. – Она взглянула на него через плечо и слабо улыбнулась, и, как уже было в прошлый вечер, мурашки пробежали по его рукам.
Когда Николь достала другую розу, Джеймс увидел, что цветы грудой лежали за вазой в пакете из шелковой бумаги, к краю которой была приколота карточка с посланием. Джеймс уставился на это доказательство явного соперничества.
Он сел, нахмурившись, у нее за спиной, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Через некоторое время он почувствовал легкое напряжение в теле и, положив руки на спинку софы, спросил:
– Мистер Леванталь? – Вопрос прозвучал не так небрежно, как ему бы хотелось.
Николь молча посмотрела на него.
– Мистер Леванталь прислал вам цветы? – уточнил он.
Она поставила последний цветок в вазу, наполненную водой. Проигнорировав его вопрос, Николь улыбнулась своей прелестной улыбкой и спросила:
– Ну, а теперь что я могу для вас сделать?
– Я… э-э, пришел сказать, что могу помочь вам, если вы позволите. – Он прокашлялся и продолжил: – Я с недавних пор обладаю, хм, значительным влиянием. Если бы вы последовали моим советам, вас приняли бы в светском обществе более благосклонно, так как…
Николь шагнула вперед, махнув при этом рукой.
– Ах это, – улыбнулась она вновь.
Она села в кресло. Кресло и софу, на которой расположился Джеймс, разделял угол чайного стола.
– Но с этим ничего не поделаешь, – сказала она. – Я все время думаю, как это обременительно для Джея – для мистера Леванталя. Если бы я поняла… – Она подбирала слова, чтобы закончить свою мысль. Если бы она знала, что будет здесь своего рода парией. Она продолжила: – Я бы постаралась избавить его и окружающих от неприятностей.
Джеймс