align="right">
Люсе Щегловой
Твой голос низкий и притворный,
Срываясь на тончайший альт,
Летит по каменной Вероне,
Тревожит каменную даль.
C презреньем к страху и опеке
Ты там, где драка и кутёж,
Ты шут, Меркуцио Монтекки!
Ты славно, видимо, живешь!
Злословишь яростно, Меркуцио,
Смакуешь слог свой, словно мед,
А замолчишь – и станет скучно,
И кто молчание поймет?
Но вдруг – случится! – на минуту
Твой крик отчаянный замрет,
А человек услышит муку
И в то отчаянье войдет,
И станет близок человеку
Твой образ мысли и лица…
Но в мире том
От века к веку
Живет предчувствие конца,
От века к веку – мир прекрасен.
Но ты извечно смертен в нем.
А звук молчания напрасен.
А человек и глух и нем.
«– Я известная маска…»
– Я известная маска,
На карнавале старая.
Таинственная гримаска
И гримаса лукавая,
Заслуженно-окаянная
По вечным анналам
И шепотом осиянная,
И опытная каналья…
Я знаю – не так скучает
Без стрел Амура колчан,
Как руки твои ночами
По нежным её плечам.
И – ни крика, ни стона —
В светлом лепете гамм
Свяжет тебя истома
И бросит к её ногам….
Но только – крепче оковы,
И только – мед по усам.
– О, маска, скажите, кто Вы?!
– Ромео, шерше ля фам.
Я тоже любить умела,
Но что обо мне сказать?..
Химера, синьор, химера…
Но есть у меня глаза.
И вижу, как жадно ищешь
Лицо синьориты Маски.
Знаю, синьор, ты нищий
Без щечек её атласных,
Без ласки её и…
– Полно терпенье мое пытать!
О, маска, ты просто клоун,
Не время теперь болтать!
В искусстве своем притворном
Ты славишься на веку…
Скажи, сеньорита в черном,
Иль в алом она шелку?
– Не горячись, Ромео.
Палла её, как шафран.
Ты можешь быть счастлив с нею,
Но помни: шерше ля фам!
Рис. Н. Уляшиной
Автопортрет
Вихор зализан.
Бритое лицо.
Глаза по плошке.
Цвет – поддельный палех.
Губа, как лихо
Эхает в лесу.
Ну, может быть, ещё…
Душа в опале.
Портрет готов.
Есть что-то от совы…
«Сотри случайные черты…» загула
И ты услышишь беспокойство гула
Одной случайно взятой головы.
А ниже —
Абсолютно ничего!
Косой сажени,
Царственной осанки…
А что в душе?..
А поцелуй