мальчики, теперь, когда она замужем, – дети. Да, она хотела иметь детей, она не мыслила себе брак без детей. Но она должна была стать той, кем решила, – певицей с мировым именем. Дейзи знала, что она не бесплодна, и Лайм тоже. У них все в порядке. Когда супруги только начали жить вместе, они ходили на консультации к врачам, причем Лайм сопровождал жену к гинекологу, а Дейзи мужа – к урологу. Оказалось, что они совершенно здоровы. То, что у них не было детей, был ее выбор.
Дейзи сидела на диване в своем розовом платье. Она была очаровательна, но ее нельзя было назвать «куколкой». Девушка думала о том, что миссис Браун и прочие их знакомые, вероятно, весьма удивились бы, если бы знали, что в интимном плане у них с Лаймом всегда все было хорошо. Он никогда не рассказывал Дейзи, с какими женщинами у него была связь до нее, а она не спрашивала. Она знала, что не была его первой партнершей. Лайм говорил, что долгое время у него был страх перед близостью, весьма странный, как казалось Дейзи, для человека, чья мать принадлежала к народу, создавшему Камасутру. Возможно, у него и были раньше проблемы по этой части, но не с ней. Внешне Лайм казался строгим, но Дейзи знала, что он из тех, кто «всегда готов». Эта мысль ее рассмешила, и она прыснула.
– Что случилось? – спросил Лайм. Он стоял у окна и смотрел какую-то книгу.
– Ничего. Просто вспомнила смешную историю.
– Какую?
В этом сверхинтеллигентном доме Дейзи не могла сказать правду.
– Притчу о змее и брамине.
– Но это же печальная история, – заметил Лайм с улыбкой. – Мальчишки ведь избили змею до полусмерти после того, как она стала доброй.
– Да, это так, но конец бесподобен. Как там сказал брамин: «Я не разрешил тебе кусаться, но шипеть-то я тебе не запрещал!»
Лайм рассмеялся. Похоже, ее маленькая ложь удалась.
Они ехали на машине по ночному Нью-Йорку. Лайм сидел за рулем, а Дейзи, как всегда, рядом с ним.
– Скажи, мистер Браун женат?
– Нет. Сейчас это не так просто. Ты же знаешь, мода на матерей-одиночек все еще не прошла.
– Это не мода, Лайм. Я видела много женщин, которых мужья били, всячески издевались над ними и просто были их недостойны.
– Ты знаешь мое мнение по этому вопросу, – произнес Лайм. – Нет такого скота, которого не могла бы перевоспитать добрая и чистая женщина.
– А почему она должна этим заниматься? И кто сказал, что у нее получится? Всю жизнь тянуть на себе пьяницу или наркомана – это ужасно. У тебя какие-то идеальные представления, Лайм. В жизни все совсем не так.
– Ты не первая, кто так считает. Когда-то мне сказали, что я говорю вещи, которым уже пять тысяч лет. И, вероятно, были правы. Наверное, я старомоден. Я вырос в счастливой семье. Мой отец относился к маме с удивительной нежностью. Она не заканчивала университетов, но в ней жил дух Индии. Мама была очень красивой и всегда вела себя с достоинством. Они с отцом были совсем разные, но я не помню ни одной их ссоры. Вот в такой семье я вырос. Я не знал, что бывает по-другому.
– Моя