был превосходный бой, жаль только, что о нем никогда не будут петь, потому что мы не складываем песен, ахейцы же будут лгать о нем до скончания времен.
Образец этой лжи я вчера уже слышала. А дальше, думаю, будет еще хлеще.
Действительно, все зримые преимущества оказались на его стороне. Он был тяжеловооружен, у него был мощный доспех, а она даже шлема не надела, даже маленького круглого щита не взяла. Лишь царский топор в руках – знак ее ранга.
И дрались они пешими, как принято у ахейцев на поединках, в то время как нас они видели исключительно верхом, и считали, что именно так мы и сражаемся.
Однако в Темискире за тысячу лет выработались такие приемы боя, до которых ахейцам – как до неба, они все больше прут напролом, хотя, говорят, учатся довольно быстро.
Но этот еще недостаточно выучился, чтобы победить царицу Темискиры, которая в рукопашном бою была лучше всех нас. Вдобавок ему мешали доспехи, а ее движений ничто не стесняло.
И еще… Я говорила – она была очень красива. Ослепительно красива. И, если бы он меньше глазел на нее во время боя, может, у него и был бы шанс победить. Был, я обязана это признать. Но он глазел.
И она убила его, раздробила череп, выкликая имена Богини. Но этого ей показалось мало. Я видела – божественная ярость бушевала в ней и требовала выхода. Она сорвала с трупа его прославленные доспехи и швырнула их в грязь. А потом кликнула собак.
Я не упоминала – с нами тогда жили наши боевые псы. Здесь-то они давно все перемерли. А там они были в самой силе, злые и очень голодные. Она их нарочно несколько дней не кормила. Короче, там нечего было потом хоронить. Она добивалась именно этого.
Ахейцы пришли в ужас.
А я была очень недовольна. То есть убить его, конечно, стоило. Но не скармливать труп собакам.
У ахейцев надругательство над трупом врага – обычай почти обязательный, и покойник в нем особенно преуспел.
Мы в своем народе верим в перерождение души, и то, что происходит с телом после смерти, нас не волнует. Ахейцев же почему-то волнует, и очень сильно. Поэтому не стоило опускаться до их уровня.
Может, если бы она так не поступила, в дальнейшем все пошло бы по-другому. Но она поступила именно так. Впрочем, если бы я тогда высказала свои мысли вслух, никто бы ко мне не прислушался.
Троя ликовала. Он очень досадил троянцам, этот Ахилл, больше, чем все остальные. Он убил их главного полководца, человека, говорят, очень достойного, и многих других. Еще у многих знатных троянцев он вытянул отступного.
И теперь город охватила безумная радость. Народ пел и плясал на улицах, восхваляя Пентезилею. Если бы она пожелала им сейчас что-нибудь приказать, они бы пошли за ней, не задумываясь. И многие кричали, что царица – лучше царя, и если бы городом, как встарь, правила царица, ахейцев бы давно сбросили в море.
Кричали об этом громко, не скрываясь, и не сомневаюсь, что к этим словам есть кому прислушаться.
Никто из царской семьи не вышел встречать Пентезилею. Но нас это не насторожило. Да,