Дама.
А в общей сложности?
Автор.
Сложность не бывает общей. Только частной. Или всеобщей, в конце концов. Ещё одна бывает цветущая. Но кто это придумал, я нынче забыл. Нет. Нет. У меня была только ты. Ты, Люба. И ещё все остальные.
Прекрасная Дама.
Ты ходил к психоаналитику после смерти?
Доктор Розенберг.
Были, разумеется. Изволили. Мы всё обсудили. И я расскажу вам, зачем ему понадобился театр.
Прекрасная Дама.
Да, да, Доктор, мне этого и надо. Не из-за меня же, правда?
Доктор Розенберг.
Как сказать, как сказать. Косвенно – из-за Вас.
Прекрасная Дама.
Ну.
Доктор Розенберг.
Первый невроз Блока: его пьесы никогда не ставились в театрах. Помните «Розу и крест»? Станиславский сначала взялся и бросил. Сбагрил Немировичу, а тот тоже пару месяцев помурыжил и отказался.
Прекрасная Дама.
Как же, как же. Я страшно злорадствовала, прости Господи. Саша же делал это для Кармен. Меня словно не существовало на свете.
Доктор Розенберг.
А Станиславский всё унижал моего пациента. То переносил постановку от взрослых актёров в студию. К молодёжи. Которая играть способна ли, – неизвестно. Главный поэт страны – а тут какая-то молодёжь неотёсанная. То морочил голову про смерть Сулержицкого. Дескать, так скорблю, что репетировать не могу. Всё что угодно может репетировать, а Блока – нет.
Прекрасная Дама.
А «Балаганчик»? Мейерхольд тогда с ним провалился. И дальше сторонился Блока. «Истекаю клюквенным соком», припоминаете?
Доктор Розенберг.
Вот именно. Потому Ваш супруг уверовал в собственный театр как панацею. Тем более тут новое начальство подвернулось. Горький, его жена, губернатор, нарком Луначарский. Начальственные имена звучат меднее драматургии.
Прекрасная Дама.
Но это всё же при чём?
Доктор Розенберг.
Как? Что Вы как маленькая? Пьесы-то все были про Вас.
Прекрасная Дама.
С какой стати? Где про меня? Он не спал со мной никогда. А если пытался трахать, то с отвращением, будто жуёт лысую резину. Он мечтал о Прекрасной Даме, но кто она – не знал никогда. Может, и знал, но не про меня, точно. А что он врать королевски умеет… Воображение. На то и поэт.
Доктор Розенберг.
Ну нет, мадам. Вы обостряете без нужды. У него комплекс вины перед Вами. Что не занимался сексом. Не мог кончить. Не стояло на Вас, простите. А как исцелить комплекс? Гиперкомпенсация. Роза и крест.
Хор.
Яблони старый ствол,
Расшатанный бурей февральской!
Жадно ждёшь ты весны…
Тёплый ветер дохнёт, и нежной травою
Зазеленеет замковый вал…
Чем ты, старый, ответишь тогда
Ручьям и птицам певучим?
Лишь две-три бледно-розовых ветви протянешь
В воздух, омытый дождями,
Чёрный,