тишина, а затем Роберт вдруг рассмеялся, громко и заразительно, – никогда прежде Лиз от него такого не слышала. Строго говоря, она, кажется, вообще ни разу не слышала его смех.
– Отличная идея! – Склонив голову набок, Роберт оглядел коробку, словно скульптор, оценивающий кусок мрамора. – Шкафов у меня и правда маловато, так что лишний ящик не помешает.
Довольная Рози предложила помочь разрисовать коробку, и Роберт охотно согласился.
– Ну что ж, счастлив был познакомиться, – шутливо-торжественно проговорил он и пожал на прощанье Рози руку. Лиз же он едва удостоил кивком.
«Похоже, с детьми он отлично ладит, – думала Лиз, глядя, как Роберт с коробкой в руках быстро удаляется в сторону ресторана, – это у него со взрослыми не получается».
– Какой милый, – сказала Рози, когда они, держась за руки, спускались с холма к дому.
– Угу, – промычала Лиз, думая, что порой люди ведут себя очень странно.
Она отпирала дверь «Голубки», когда со второго этажа спустилась Эсме и поинтересовалась, не чувствует ли Лиз запах газа.
В их коттедже, построенном в 1790 году, располагались две небольшие квартиры, и в жилище Эсме вела отдельная железная лестница сбоку. Эсме было лет шестьдесят, она занималась керамикой и снимала в соседней деревне студию с печью для обжига. Время от времени в местной галерее проводились ее выставки. Работы Эсме Лиз нравились, но и стоили они немало.
Эсме гармонично дополняла галерею знакомых Лиз чудаков: не отшельница, но что-то вроде, с удивительно старомодной манерой общения. Подружками они не стали, но как соседки прекрасно ладили. Эсме вечно сетовала на что-нибудь, и в последнее время особое ее недовольство вызывали граффити в общественных туалетах и хулиганы, сломавшие теплицу рядом с «Поймай омара». Разгул преступности, не иначе.
Лиз отправилась проверить, выключена ли у нее газовая плита, а Эсме, в темно-синем рабочем халате, из-под которого выглядывала длинная расклешенная черно-лиловая бязевая юбка, последовала за ней. Соседки сошлись на том, что газом все же не пахнет, и Эсме признала, что, видно, почудилось.
– Видите ли, у меня обостренное обоняние, – объяснила она, втягивая воздух тонким остреньким носом. Ее длинные седые волосы были собраны в жиденький пучок. – Вы даже не представляете, какое это мучение. Мои обонятельные нервы реагируют даже на самые слабые запахи.
Что такое обонятельные нервы, Лиз слабо себе представляла, однако быстро распахнула окно на кухне, догадавшись, в чем дело: с утра у нее чуть подгорел тост, и здесь до сих пор чувствовался еле уловимый запах.
После обеда они с Рози сыграли несколько партий в карты – больше всего они любили блэкджек, а затем Рози вытащила набор резиночек для рукоделия и разложила их на коленях. Из резиночек Рози мастерила замысловатые браслеты и ожерелья, продевая резинки одна в другую, так что получалась косичка, и соединяла края. Лиз с восторгом наблюдала за приобретавшим форму браслетом: пальцами здоровой руки Рози сплетала резиночки, а больной рукой придерживала растущую косичку.
Пока