блюд и напитков.
– И это все на четырех человек? – спросила я, удивляясь Жениной щедрости. Я еще не знала, что в русских ресторанах это просто стандартные банкеты такие щедрые.
– Что ты говоришь? – Женя подставил ухо.
Приблизив губы к его покрытому русой прядью волос уху, я повторила громче:
– Такое количество еды на четырех человек, говорю? Зачем?! Мы же с места не встанем, если все это съедим.
Он посмотрел на меня улыбаясь и сделал знак рукой, означавший: «Не волнуйся, все идет как надо».
Наполнили рюмки.
Женя мне:
– Что ты пьешь?
– Мне все равно! Можно шампанское.
Пригубив для приличия, я кладу бокал на место: мне не нравится пить, не приносит ровно никакого удовольствия. Зачем же тогда пить? Выпив, Женя приглашает меня на первый танец. Медленный. Положив свои руки ему на плечи и почувствовав его большую грудь так близко от своей, я начинаю испытывать такое сильное чувство неловкости, что даже начинаю жалеть, что приехала. Мне совестно, что я поехала в дорогой ресторан с человеком, который на что-то рассчитывает, который полагает, что раз я здесь, значит, у него есть надежда…
Отдыхать, есть-пить за его счет ты пошла! А танцевать с ним и обнимать его тебе неприятно! Здесь же я понимаю, что уже слишком поздно, и толпа танцующих все теснее и теснее прижимает нас друг к другу. Я не отталкиваю его, боясь, как бы он не прочитал моих мыслей, и продолжаю танцевать, стараясь придать своему лицу и движениям самое естественное дружелюбное выражение.
С этим безукоризненным выражением на лице, я скромно смотрю в сторону, на танцующих, и по мере того как мы медленно топчемся на месте парой, вращаясь вокруг своей оси, проплывают мимо меня томные лица и фигуры в томных позах танцующих в полумраке. Вот девушка-блондинка в парчовом платье, горящем, как золотой огонь, и ее кавалер в токсидо. Вот черненькая с таким разрезом на спине, что едва не виден копчик над попой. Вот леди в ажурных черных чулочках и серебряных туфлях на высоких каблуках.
Мужчины, в основном все в костюмах и выглядят все примерно одинаково, за исключением очень стильно одетых, совсем молодых ребят. Зато туалеты дам представляют собой очень интересные зрелища. Вот, например, девушка в шляпе с перьями. Перья расходятся вверх и в стороны, как павлиний хвост, и внутри каждого пера, помимо того что они окрашены каждое в яркий и другой цвет, – по огромному камню. А вот другая леди: у нее на чулках нарисованы тигры. Вместо глаз у тигров – по два сверкающих камня, очень похожих на бриллиантовые.
Вот танцуют папа с дочкой, похожей на маленькую проституточку. Ну! Что тако-о-е? Папа пьян? Или… это не папа? Ах, как же я раньше не догадалась. Лолита! Набоковская Лолита! Смотри-ка, в жизни тоже, значит, такое бывает! Он пьян. Или обкурен? При всем честном народе безудержно щупает своими огромными волосатыми лапами ее маленькое детское тельце. Ребенок, сущий ребенок! Ей лет двенадцать-тринадцать, не больше. С удивлением оглядываюсь вокруг: