после Первого толчка. Идея возымела успех и была перенята по всей затопленной зоне.
Сейчас очевидно, что Мэдисон-сквер – самая удивительная площадь в самом удивительном городе, верно? Некий волшебный Пуп Земли, место, где пересекаются и откуда исходят все лей-линии мировой культуры, место силы всех мест силы! Но нет. Ничуть. На самом деле это вполне себе типичная нью-йоркская площадь, заурядная во всех отношениях. Причем другие площади даже гораздо более знамениты и могут набрать столь же внушительный список своих «первенств», известных выдающихся жителей и любопытных происшествий. Юнион-сквер, Вашингтон-сквер, Томпкинс-сквер, Бэттери-парк – да они все разрываются от обилия замечательных, но забытых исторических мелочей. Помимо того факта, что здесь зародился бейсбол – а это священное событие сопоставимо разве что с Большим Взрывом, – исключительность Мэдисон-сквер объясняется лишь тем, что Нью-Йорк таков везде. Ткните пальцем в туристическую карту, и окажется, что в этом месте происходило что-нибудь удивительное. Призраки вылезут сквозь канализационные люки, будто пар в холодное утро, и станут рассказывать вам байки с тем же маниакальным усердием старых моряков, что и любой ньюйоркец, который заговорит об истории. Не заводите их! Потому что любой ньюйоркец, интересующийся историей Нью-Йорка, – по определению безумец, плывущий против течения, вплавь или на веслах, но, вопреки своим горожанам, каждому из которых плевать на все, что касается прошлого. Ну и что? История – это чушь, как съязвил знаменитый болван-антисемит Генри Форд, и хотя многие ньюйоркцы, знай они историю, плюнули бы на его могилу, но они тоже историю не знают. В знании истории они не отличаются от самого болвана. Следите за мячом, что летит из будущего. Не забывайте о том обмане, что есть, и о том, что будет, не то вам крышка, мой друг, и ваш обед достанется городу.
Г) Инспектор Джен
В ситуации, когда человек живет своей жизнью среди незнакомых ему людей, нет ничего удивительного.
– Да ладно?
Обычно Джен Октавиасдоттир встает на рассвете. Окна ее квартиры на двадцатом этаже выходили на восточную сторону, и она часто просыпалась от ослепительной вспышки света над Бруклином. Это всегда выглядело так, будто там происходило нечто знаменательное.
И в этом смысле каждый день приносил некоторое разочарование. Не такими уж они выходили и знаменательными. Но этим утром, как и в большинстве случаев, ей не терпелось предпринять новую попытку. «Держи строй!» – как призывала ее надпись на открытке в честь дня рождения, прикрепленной к зеркалу у нее в ванной рядом с другими сообщениями и картинками, оставленными ее родителями: «Carpe Diem/Carpe Noctum»[36]. «Биг-Блю[37]». Рисунок тигра с тигрицей. Еще одни Микки и Минни-Маус. Фотография статуи фараона и его то ли сестры, то ли жены, которых отец Джен считал похожими на него с матерью. Это почти так и было.
Джен все собиралась убрать эти вещи, и они уже покрылись пылью, но никак не могла выкроить