Я застегнул толстовку, накинул капюшон на голову.
– А когда ты у нас женишься?
Я нервно хохотнул:
– Еще не родилась та женщина, которая способна затащить меня под венец. – Что я больной, жениться на Сьюзен? Она меня за два дня своими истериками так достала, что я домой ехать не хочу!
– Нда? – хитро приподняла она уголки губ.
– Ага.
– Ну-ну.
– Хлеб и вино? – уточнил я.
– Хлеб и вино.
– А близнецам ничего не надо?
– Мы завтра им все купим. На сегодня всё есть.
– И Мари шоколадку надо. А то она совсем раскисла, – сам себе напомнил я.
Мама кивнула и снова загадочно улыбнулась:
– Ты бы поторопился.
– В смысле?
– А то уведут.
– Кого?
– Твою нерожденную женщину.
– Куда?
– Под венец.
– Да ну и черт с ней, – рассмеялся я. – Знаешь, как она меня сегодня достала? Я даже телефон отключил, чтобы она мне не названивала. Мам, а можно я у тебя сегодня переночую, а то Сьюзен не в духе?
Мама закатила глаза и состроила лицо из серии «мой сын – дебил».
– Хлеб и вино, – выставила она меня за дверь.
– И шоколадку для Мари, – сказал я уже обивке. Улыбнулся и добавил: – С орешками. Как она любит.
Глава 4
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Дэне Шенке —умственно-отсталом дегенерате. Которого надо сдать в лабораторию. Для опытов. Я не видел Марию последние две недели. Я лишь звонил ей каждый день и спрашивал, как она, как дети, как… мама… Я дебил, дебил, дебил! Триста раз дебил! А что я могу сделать? Я сам месяц назад притащил ее к матери, сам перевез ее вещи, сам собрал две детских кроватки… Я не подумал только об одном – как объяснить маме свои вечерние хождения к ней в гости, купание детей, прогулки вдвоем, болтовню с Мари за ужином на маленькой кухоньке, к которой я так привык и с которой я не хочу расставаться. В итоге все остались в плюсе, кроме меня!
Мама, видимо, поставила себе цель откормить невестку. Через месяц Мари хоть и не перестала быть отчаянно тощей, но уже была отдаленно похожа на человека, а не на мумию из гробницы. Она повеселела, начала называть мою мать мамой (хотя все тринадцать лет называла ее не иначе, как Шарлотта), и, кажется, они нашли общий язык. Такие прям подружки… Куда деваться…
Что касается моего любимого младшего брата, то на следующий день после свадьбы Тиль опять проснулся знаменитым. Весь мир смаковал подробности выходки деда, не забывая написать гадости про нашу семью, которая проигнорировала мероприятие в полном составе. По этому поводу, брат со мной разругался в хлам и до сих пор не общается. Причем я по наивности своей думал, что, когда Тиль узнает, как его новоиспеченная жена обошлась с его родными детьми, он все бросит и примчится к матери, на худой конец встанет на защиту любимой женщины. Он и встал. На защиту. Любимой, черт побери, женщины… Закатил мне истерику по поводу испорченный свадьбы, загаженного брачного ложа и интервью в газетах